в ней находился мой клуб. Впору было пожалеть о том, что в школе я не очень-то прилежно учил английский. По правде говоря, я его совсем не учил, отдавая все время футболу. Пришлось в срочном порядке ликвидировать этот пробел. Но «Glory, glory, Man United, as the reds go marching on, on, on…»[121] я мог спеть не хуже истинного англичанина.

«Я же говорил, что ты будешь хорошим вложением денег, – сказал мне Мастер Аурелиу, когда была достигнута договоренность с «Манчестер Юнайтед». – Клуб выручил за тебя в семьсот раз больше, чем когда-то заплатил «Насьоналю». Увеличить капитал в семьсот раз за шесть лет можно только на бирже и в футболе». Аурелиу радовался за меня вдвойне. Ему приятны успехи воспитанников академии, и, кроме того, он был рад, что его прогнозы сбылись.

Кое-кто из команды «Спортинга» удивлялся – почему я не выбрал «Реал Мадрид» или, к примеру, «Парму»? Многим португальцам не по душе холодный и сырой английский климат. Мне он тоже не нравится. Никакого сравнения с Мадейрой, где круглый год светит солнце. Но какое значение имеет климат, когда речь идет о «Манчестер Юнайтед»?

Я сильно нервничал перед матчем с «Манчестер Юнайтед», который стал открытием нового стадиона «Жозе Алваладе». Я понимал, что эта игра станет моим главным испытанием. Мне следовало показать себя наилучшим образом. Предварительное соглашение, которое «Спортинг» подписал с «Манчестер Юнайтед» за день до игры, было всего лишь демонстрацией намерения, не более того. Если я сыграю плохо, то Англии мне не видать.

В себе я был уверен. Но игра есть игра. Представится ли мне возможность продемонстрировать то, что я умею? Видя, как я волнуюсь, Фернанду сказал мне: «Успокойся и ни о чем не думай. Просто играй, как ты обычно играешь».

Это было очень трудно – играть так, как обычно, в такой день, когда решается судьба. Много позже я понял, что моя судьба на самом деле решилась задолго до этого матча. Игра с «Манчестер Юнайтед» была просто удобным случаем для того, чтобы представить меня моей новой команде. Фергюсон опасался, что его ребята могут оказать мне холодный прием, и потому держал свое решение в тайне до тех пор, пока они не увидели меня на поле и не начали восхищаться моей игрой. Сэр Алекс любит удивлять. Он дождался, пока кто-то из игроков «Манчестера» сказал, что я вполне мог бы вписаться в их команду, и только потом объявил о моем трансфере.

Ажиотаж в тот день на трибунах царил невероятный. Можно было подумать, что проходит не товарищеская встреча, посвященная открытию нового стадиона, а финал чемпионата мира. Ажиотаж начался время церемонии открытияоткрытия, когда Дульсе Понтеш[122] спела «Любовь к Португалии». Было очень странно играть на новом стадионе и понимать, что это – мое прощание с клубом. Я играл на фланге. Играть, как обычно, у меня в тот день не получилось, потому что я все время помнил, что за мной наблюдает Фергюсон. Я бегал по полю и будто чувствовал на себе его взгляд. Я старался изо всех сил, но мне казалось, что удача сегодня отвернулась от меня. Я показал, как я играю, но не сумел забить ни одного мяча в ворота «Манчестера». В первом тайме у меня была замечательная возможность открыть счет (только подумайте – открыть счет в таком матче!), но удар получился немного не таким, как мне хотелось, и Бартез[123] легко отбил мяч. Я сделал передачу, с которой был открыт счет. Это был мой единственный результат за игру. Я мог увеличить счет до двух очков, но мне это не удалось – ударил головой в сторону. Игроки «Манчестера» играли жестко, давая понять, что я попаду в команду, в которой принят совершенно иной стиль игры, совсем не такой, как в «Спортинге».

В перерыве ко мне в раздевалку пришел Жорже. «Ты сегодня играешь замечательно! – сказал он. – Фергюсон доволен». Перед вторым таймом мы сменили футболки с бело-зеленых на золотые и шутили, что в новой форме забьем вдвое больше мячей. Наша команда была очень серьезно настроена на победу, потому что на открытии нового домашнего стадиона непременно нужно выиграть. Это как благословение свыше. Если открыть свой стадион проигрышем, удачи на нем команде не будет.

Во втором тайме мы забили всего один гол и один забили нам. На шестьдесят девятой минуте я сделал хороший рывок к воротам. Сначала все складывалось очень удачно. Я уже видел гол, который я сейчас забью, видел, как вратарь бросается налево, а мяч летит в правый угол. Но мне помешали. Я ударил по мячу, но Бартез снова сумел его отбить. Позже, уже в «Манчестер Юнайтед», парни в шутку говорили, что я нарочно отправлял мяч в руки Бартезу. Бартеза в «Манчестер Юнайтед» недолюбливали за его вопли «встань туда!», «перейди сюда!», которыми сопровождался каждый угловой. Кроме этой привычки у Бартеза есть еще одна в том же стиле. После каждого гола он долго костерит того, кого считает виноватым. В том, что он пропускает мяч, могут быть виноваты все, кроме него самого. Я не понимаю такой позиции, так же, как не понимаю игроков, которые, потеряв мяч, начинают ругать того, кого считают виновным. Во время игры не стоит сводить счеты, потому что это отвлекает. Тим Ховард[124] нравится мне больше. Тим – классный парень, который не портит настроения товарищам и не создает проблем на пустом месте. И как вратарю Тиму нет равных.

После игры я и Жорже встретились с Фергюсоном. Сэр Алекс сказал, что доволен моей игрой и подтвердил, что берет меня к себе в «Юнайтед».

В Англию я летел не обычным рейсом, а на специально арендованном самолете. Я почувствовал, что моя жизнь круто изменилась. Другой уровень, другая игра, другие деньги, другие возможности. Я сказал маме, что ей больше не придется работать. Я чувствовал себя очень счастливым оттого, что теперь могу сказать ей это. Мама всю жизнь много работала, потому что вся наша семья держалась на ней, и заслужила право на отдых. Мама много сделала для меня, невероятно много, и теперь настало время мне сделать что-то для нее.

Я летел в Англию и вспоминал другой перелет – как я летел из Фуншала в Лиссабон. Прошло всего шесть лет, а моя жизнь так сильно изменилась! Невероятно. Неужели я – это тот самый мальчик, который рыдал в самолете, не помня себя от горя? В это невозможно было поверить, но это на самом деле был я.

«Интересно,