– Мне бы очень хотелось ответить на вашу просьбу категорическим согласием, – начал Хкр, – но, не помню, упоминал ли я, что мы живём поодиночке. У вас это называется индивидуализмом. И собрать вместе девять суперкротов чрезвычайно сложно. Боюсь, это совершенно невыполнимая задача.

Крона Хкра остановилась.

– Неужели вам плевать на гномов? – вскочила Белочка. – Они же тут погибнут, а вы там будете базальтом закусывать!

– Дорогая Белочка, мы, суперкроты, видели, как сменяли друг друга тысячи поколений гномов. И судьба нескольких сотен краткоживущих особей вряд ли заинтересует моих соплеменников, углублённых в земную твердь. Давайте подумаем, как обойтись только моей скромной помощью. Я уверен, нам удастся найти соответствующий положению выход.

– Да никак не обойтись!

Профессор бросил прут, он со звоном покатился по каменному полу.

– Ничего не получится. Десяток убежит, и всё.

Участники совещания погрузились в уныние.

* * *

– А ерунда это всё!

Толстый встал и гордо прошёлся туда-сюда, сложив руки за спиной и выпятив грудь.

– Толстый, что для тебя ерунда? – спросила Белочка, которая сидела и злилась.

– Индиви… алзим этот их. Наша судьба их не интересует, и не надо. Совсем даже не обидно. Знаю я, чем их заинтересовать. Белка, что вы там говорили, чем ваши жужжащие друзья питаются? Что они больше всего любят себе на сверло закинуть?

– Ну, там, гранит, донные отложения, сланец, – перечислял, загибая пальцы, Профессор.

– Так, а самое вкусное для них что, такое, что ум отъешь? Из-за чего они эту подземную артель решили прихлопнуть? А?

– Золото! – в один голос сказали Профессор и Белочка.

Хкр переместился поближе, несмотря на свой уникальный слух, так его заинтересовал поворот беседы.

– Правильно? – повернулся Толстый к Хкру.

– Это совершенно корректное утверждение. Действительно, золото является для нас деликатесом, который мы позволяем себе отведать только один раз в год. Для нас золото – самое вкусное, что есть в периодической таблице элементов, не вижу оснований спорить.

– И сколько вы себе позволяете за раз слопать из экономии?

– Граммов сто пятьдесят. Если больше, это уже считается в нашей среде обжорством.

– Во! Тут дело такое, слушай внимательно. Я знаю, где лежит десять тонн золота. Этого насколько вам хватит? Профессор, посчитай, у меня от спёртого воздуха какая-то расслабленность в голове сделалась.

– Десять тонн? По сто пятьдесят граммов?

Профессор зашевелил губами.

– Шестьсот шестьдесят тысяч шестьсот шестьдесят семь раз покушать, это если округлить, – опередил Хкр.

При этом его глаза округлились и по ним забегали искры.

– Это же, это же… Уважаемый Толстый, – в голосе Хкра слышалось какое-то бренчание, – вы говорите это серьёзно, или, как вам свойственно, непринуждённо шутите?

– Куда уж шучу! Знаю я одно местечко с антикварной мебелью. Так что зови друзей, на всех хватит, пусть точат сверла, или что там вы делаете перед тем, как поесть до отвала.

* * *

С этого дня поголовье охранников с копьями стало таять. Злая судьба не делала различия – в фартуке он, или только в кожаных штанах. Идёт себе по коридору, копьём помахивает, никого не трогает, и вдруг под его ногами часть коридора исчезает. Та часть, которая пол. И только копьё катится, побрякивая. А дырочка круглая, куда он ухнул, как-то сама собой камнем зарастает.

Пойманных стражников собирали в специально вырытом суперкротами зале под пещерой.

– О! – Толстый прислушался. – Ещё один летит!

Охранники скользили по круглому каменному тоннелю как по трубе в аквапарке. Только в аквапарке трубы гладкие и вода для смазки тычет. А тут шершавый камень. Пленники прибывали, будто обработанные наждачной бумагой.

– Прохор, принимай страдальца! А ну, пошёл! Давай туда. Всё, стой!

Бывший надсмотрщик, а теперь заключённый дико озирался, осознавая перемену в судьбе.

– Здесь у нас уголок перевоспитания. Видишь дубинку? Бери. Молодец. А теперь по голове себе, по голове. Что ты мне её протягиваешь? Ишь, чего захотел! – искренне возмущался Толстый. – Тоже мне, барин выискался! Давай, сам себя лупи. Вот! Полетели искры? Интересно? Весело? Ну, всё, развлёкся и в камеру. Савелий, проводи. Слушай, Профессор, а давай мы их всех переловим?

– Сколько раз можно повторять, всех нельзя. Заметят, что пропадают, какую-нибудь гадость придумают.

Профессор сидел над нацарапанным на плоском камне планом пещеры. Царапал он тем самым куском прута от решётки, наточенным на короне Хкра.

– Вот здесь у нас кто? – со крипом металла о камень потыкал он в план. – На этом участке?

– Здесь?

Толстый заглянул ему через плечо.

– Здесь Макар. Надёжный гном. Проверенный.

– Что сообщает?

– А тоже, что и все. Все предупреждены, ждут сигнала. По сигналу прыгают в отрывшиеся дырки и бегут на поверхность. А там организованно отходят к родным деревням.

– Кстати, про сигнал. Где твой Прохор?

– Прохор, иди сюда, Профессор зовёт!

Подбежавший Прохор встал по стойке «смирно».

– Ну что, вспомнил? – строго посмотрел на него Профессор.

– Нет! Не вспомнил!

– Ой, ну что же с тобой делать? – Толстый переживал за подчинённого. – Может, тоже возьмёшь дубинку, себе память освежишь?

– Э, не хотелось бы… – осторожно сказал Прохор.

– Да никому не хотелось. Что же ты сделал такого с печью, что она взорвалась?

– Ну, это, я там такую штучку вверх, а другую штучку вниз, а там что-то хрусть, и она бах.

– Профессор, ты слышал, вниз и хрусть. И бах. Я ничего не понял. Что делать-то будем?

– Что делать… Ну, если гномы готовы, отправляем Прохора к печи, и пусть он что хочет делает, чтобы этот бах у него получился.

– Я постараюсь! Я там всё сделаю неправильно! Там всё разнесёт на кусочки! – отрапортовал Прохор.

– Подожди. Подожди.

В глазах Профессора мелькнула догадка.

– А в тот раз ты неправильно делал?

– Да нет, почему неправильно. Наоборот, старался, чтобы всё правильно, по инструкции.

– Вот! Правильно! То есть неправильно! То есть, давай делай по этой своей инструкции. Строго по инструкции! Очень старайся. Один раз получилось, и второй раз справишься. Всё, пошёл.

* * *

Для Прохора суперкроты проделали специальный ход в дальний конец пещеры, прямо к плавильной печи. Долго ждать не пришлось. Чрез час до тайного зала сквозь толщу скалы долетел глухой «бах!», сверху посыпались мелкие камешки.