Садясь в ладью, Рогнеда оглянулась на родные стены и увидела огромный столб дыма, поднимавшийся за ними. Полоцк превратился в единый погребальный костер для погибших варягов и приведенных с князем людей. А вот защитников города никто хоронить не стал, забрав с убитых все ценное, их сбросили в кучу в том самом поле.

Рогнеда заметила, что какие-то старик с мальчиком таскают трупы к Полоте, видно, чтобы увезти и похоронить по-людски. Заметила, но ничего не сказала, чтобы не привлекать внимание своих насильников. Теперь уже бывшая княжна прижала к груди сына:

– Ты мой, ты только мой, Изяслав. Этот убийца тебе никто.

– Что ты там ворчишь? – нахмурилась Ингрид.

– Успокаиваю ребенка.

Алохия не поверила своим глазам и ушам:

– Князь прислал сюда Рогнеду и ее щенка?!

– Да, княгиня, – сокрушенно развел руками боярин Братыня. – Приказал охранять хорошо, чтобы чего с собой или дитем не сделала.

Алохии понадобилось усилие, чтобы справиться с захлестнувшим гневом. Братыня заметил, как побелели костяшки пальцев княгини в крепко сжатых кулачках. Пожалуй, опасаться стоило не Рогнеду, а Алохию, это несчастная новгородская княгиня могла в гневе что-то сделать с полочанкой!

– Где она?

– Во дворе.

– Сейчас буду.

Это хорошо, что ненавистная женщина во дворе, разговаривать с ней сверху будет проще. Зачем князь приказал привезти эту добычу, да еще и с ее дитем сюда? Откуда у незамужней Рогнеды сын? И как она, Алохия, должна относиться к той, из-за которой потеряла все свое богатство, полученное от отца?

Братыня что-то говорил о невиданной добыче, привезенной из Полоцка, мол, вернули виру с лихвой. Алохия фыркнула:

– Вернуть виру – это не добыча!

Но беспокоила ее не вира, хотя Алохия и нуждалась в средствах. Куда важней присутствие дочери Рогволода. Зачем Владимиру понадобилось присылать ее?

Рогнеда действительно стояла посреди двора под любопытными взглядами княжьих слуг.

Только глянув на нее, Алохия замерла. Даже издали видно, что княжна хороша, очень хороша. Но главное – ребенка она держала не за руку, а на руках! И это был младенец, завернутый в пеленки.

Новгородская княгиня даже глаза прикрыла на мгновение. Этого ребенка Рогнеда могла родить только от… Вот почему Владимир прислал ее в Новгород и приказал беречь и мать, и дитя!

Снова побелели костяшки пальцев в сжатых кулачках, снова понадобилось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы справиться с собой.

– Ты дочь Рогволода?

Рогнеда вскинула голову, спокойно глянула в глаза Алохии:

– Да.

И новгородская княгиня вдруг поняла, что, беседуя с полочанкой с высокого крыльца, не столько унизит ее, сколько проиграет сама. Сделала приглашающий жест:

– Проходи в дом, поговорим.

Рогнеда подчинилась.

Они стояли в большом зале, где князь обычно устраивал свои пиры, и смотрели друг на дружку, каждая пытаясь что-то понять про соперницу. Хотя какие они соперницы – одна княгиня, вторая рабыня, одна у себя дома и хозяйка, вторая только потому и жива, что на руках сын. И все же были равны.

– Сын?

– Да, – кивнула Рогнеда.

– Кто его отец?

Зеленые глаза встретились с серыми, обе встречу выдержали, не опустились.

– Тот же, что и у твоего.

Взгляд Алохии начал темнеть, но Рогнеда продолжила:

– Только ты родила своей волей, а я насилием. И сюда не сама приехала – рабыней привезли.

Понимала ли, что может княгиня с ней сделать после этого? Конечно. Рабыня есть рабыня. Но Рогнеда больше не желала ни сына прятать, ни сама прятаться.

Алохия чуть нахмурилась, пытаясь понять, что же ей теперь делать с этим нежданным подарком от мужа.

– Хорошо. Князь велел позаботиться о своем сыне. Ребенок будет жить в тереме, место найду и кормилицу тоже. А ты…

Договорить не успела, Рогнеда покачала головой:

– Нет, сын будет со мной. Не в тереме, ни к чему это. Посели нас где-то подальше, чтоб тебе на глаза не попадались. Твоей вины в его рождении нет, но и моей, княгиня, тоже. Не желала такого, но от Изяслава не откажусь.

Они снова смотрели в глаза друг другу, но уже иначе – без ненависти, хотя и недоверчиво.

– Князь приказал охранять хорошо и тебя, и сына.

– Не бойся, я ничего не сделаю, хорониться от меня не надо. Я просила князя оставить нас в Полоцке, но… Он и Полоцк сжег, и нас к тебе прислал. Понимаю, что нежеланные гости, но не моя вина.

– Изяславом сына назвал?

– Я назвала.

Алохия не выдержала, подошла ближе взглянуть. Да, сомневаться не стоило – Рогнеда держала на руках точную копию князя Владимира. Вздохнула.

– Поселитесь в доме, что достался мне от матери. Там не очень просторно, но тебе хватит. Слуги есть?

– Нет, со мной только Ингрид.

– Кто это?

– Варяжка, которой князь поручил меня скорее убить, чем отпустить.

– А… эта? – Алохия усмехнулась, вспомнив рослую крепкую девушку, оставшуюся за дверью. – Слуг дам, но немного. И все, что нужно, тоже дам. Но не очень щедро – сама ныне небогата, все, что было, отдала твоим братьям как виру.

– Алохия, – окликнула ее Рогнеда, когда княгиня была уже у двери, – я не хотела твоего мужа, он силой взял. И сюда тоже силой прислал. А виру они всю вернули, взяв с добавкой.

– Я знаю! – резко бросила Алохия, не оборачиваясь.

Две брошенные Владимиром женщины стали жить в Новгороде.

Дом, который Алохия выделила Рогнеде и Изяславу, действительно не был ни богат, ни велик. Но ей вполне хватило.

Рубцы на душе затягиваются медленней всех остальных, а некоторые и вовсе остаются кровоточить всю жизнь. Новгород иной, чем Полоцк, Рогнеда страшно тосковала по родным местам, вспоминала братьев, которым не смогла даже сложить погребальный костер. Ингрид рассказала ей о хитрости с наступлением с двух сторон, о том, как проходил и чем закончился бой между князем Владимиром и Рогволодовичами. Варяжка утверждала, что это был честный бой, что если новгородский князь и перехитрил полоцких, то это его право, кто мешал выставить дозоры со всех сторон?

Только вот о личном мужестве князя ничего не говорила, словно того и не было на поле боя. Рогнеде все равно, она знала одно: именно Владимир погубил всех ее родных, а теперь держит на положении рабыни. А теперь к этому добавлялось еще одно, о чем бывшая княжна пока молчала.

Алохии доносили, что Рогнеда взяла себе всего четверых слуг – одну служанку для себя, одну для работы по дому и двору и двух мужчин для того же. Варяги охраны, которых вместе с Рогнедой прислал Владимир, предпочли вернуться домой на север. Рогнеда успокоила княгиню: ей бежать некуда. Если уж варяги пошли против варягов Рогволодовичей, то куда деваться ей с ребенком? Алохии не нравилась эта покорность, что-то подсказывало княгине, что Рогнеда только делает вид, что смирилась, но повода для нападок соперница не давала, приходилось просто ждать и быть начеку.