– У предательства обычно одна понятная всем причина – золото. Научись этим пользоваться, и станешь реже вынимать меч из ножен.

– Ты говоришь как презренный ромей! Это в Царьграде вечно всех подкупают. Отец погиб из-за подкупа.

Добрыня в ответ согласно кивнул:

– Да, так и есть. Но Византия стоит столько лет и еще стоять будет. Знаешь, это плохо, но золото часто оказывается крепче любого другого металла. Небольшие кружочки пересиливают острый клинок и любую отвагу, делают покладистыми любых врагов и готовыми предать любых защитников.

– И ты рад этому?!

– Нет, но если есть возможность, то пользуюсь. Владимир, прошли те времена, когда без золота и серебра можно было обходиться, тогда все наши племена были независимы и жили иначе, но если уж это вползло в нашу жизнь, надо научиться им пользоваться.

– Мерзко… – передернул плечами князь.

Киев не Дручь, по мере приближения к городу решимость варягов возрастала, а вот у остальных несколько снижалась.

Князь на переднем драккаре, чья драконья голова не была заменена белым щитом, смотрел на приближающиеся стены Киева и вспоминал детство.

– Вольдемар, ты отсюда?

– Я родился не здесь, но прожил в Киеве почти шесть лет. Киевом правили мой дед, моя бабка, мой отец, а теперь правит мой старший брат.

Глаза Рагнара прищурились:

– Ты готов присягнуть ему? Готов дать клятву и воевать под его началом? Почему ты не сказал об этом сразу, а обещал, что мы будем завоевывать Киев?

Владимир в ответ нахмурился. Оказалось, что призывать варягов и остальную дружину воевать Киев, поднимая кубок в разоренном Полоцке, одно, а делать это сейчас на виду у киевских стен – совсем другое.

– Я не собираюсь присягать брату, а хочу взять Киев.

– Ты говоришь это слишком неуверенно.

– Рагнар, – Владимир повернулся к варягу и впился в него взглядом, – что я должен делать с братом, если тот будет готов присягнуть мне?

Варяг развел руками:

– По-моему, принять его с его дружиной к себе и вместе еще что-нибудь завоевать.

Владимир отвернулся, снова уставившись на вырастающую Гору.

– А Добрыня говорит, что должен убить его в любом случае, даже если стану князем Киева, а брат обещает быть послушным.

– Твой дядя знает твоего брата?

– Да, и лучше меня. Я помню Ярополка мальчишкой, а он с самого рождения.

– Тогда твой дядя прав. Видно, он понимает то, чего не понимаешь ты.

Владимир ударил кулаком по шее дракона:

– Дядя твердит, что всегда найдутся те, кто пожелает мстить именем моего брата.

Ответный тон варяга был жестким:

– Ты никогда не станешь настоящим викингом, хотя Уве и научил тебя приемам боя. Перед тобой богатый город, в нем правит человек, за которого тебе могут мстить. Ты боишься их мести? Как добиться, чтобы не мстили? Просто уничтожить всех, кто может это сделать!

Владимир вдруг ужаснулся правоте этих слов, невольно вспомнив, кто такой он сам.

– Рагнар, ты прав. Когда-то вот этим городом правила моя бабка, она отомстила за убийство своего мужа, уничтожив род другого моего деда. Оставила только Добрыню и мою будущую мать. Добрыня растил меня как мстителя. Я приплыл, чтобы отмстить. Не самой бабке, ее уже давно нет, но ее роду, ее внуку.

– Так пойди и сделай! И не бей моего дракона, он может обидеться.

– Вперед на Киев!

Но как только дошло до дела, Владимира снова обуяли сомнения. Киев закрыл ворота и мог сидеть так очень долго, среди замерзших новгородцев и собранных по пути желающих повоевать начался разброд. Просто захватить город не получалось, никакого честного поединка двух князей не предвиделось, никакой битвы в поле, как у Полоцка, тоже.

Владимир был готов выйти против Ярополка и сразиться, применив все навыки, полученные от Уве, он рвался в бой, казалось, что только так он сможет искупить гибель Уве. Но киевский князь не собирался биться с младшим братом. А киевляне стояли на стороне своего князя – робич Владимир, насильник и убийца, пришел, чтобы захватить Киев? Они решили помочь Ярополку и стоять насмерть, вернее, верили, что сам Владимир долго не простоит. Приближалась зима, им-то в домах ничего, а осаждающим под открытым небом куда трудней.

Осада не получалась полной, слишком много людей понадобилось бы, чтобы перекрыть все подступы. В бреши туда-сюда проникали люди, целыми возами привозившие продовольствие и оружие, да и нанятые защитники тоже подходили.

Сидеть всю зиму, даже разорив округу, действительно невозможно. К тому же это не вражеская земля, после захвата Киева в нем предстояло править, Владимир не мог позволить варягам поживиться там, где потом должен собирать дань сам.

– Они уйдут, а мне оставаться.

Добрыня морщился, еще немного и племянник сбежит. Это крах всей жизни. Ну уж нет!

Новые люди отправились за стену с приветами и посулами кому надо.

Добрыня сам разбудил Владимира среди ночи:

– Отправь прочь свою девку.

Князь сделал знак рабыне, чтобы исчезла, и сел, укрываясь от холодного воздуха, проникшего от входа, меховой накидкой.

– Что случилось?

– Оденься и выйди. Я не стану разговаривать с голым, даже если он князь! – презрительно фыркнул Добрыня.

Очень хотелось надавать молодому князю тумаков. Решалась его судьба, а этот щенок и ночи без девки в постели провести не может! Обидней всего Добрыне было за собственную судьбу и планы. Он жизнь положил, чтобы привести племянника под эти стены, и теперь ничего не жалел, чтобы тот за них попал князем, а Владимир только и думает, что об удовольствии.

Кулаки сжимались от досады, но другого племянника не было, приходилось помогать этому…

– Так что случилось? – поинтересовался всклоченный Владимир, застегиваясь на ходу.

– Утром ты пойдешь брать этот город, – показал Добрыня рукой на киевские стены.

– Для этого меня нужно было вытаскивать из постели на мороз?

Не будь неподалеку дружинников, которые хоть и не слышат, о чем говорят князь и его уй, но видят, Добрыня все же врезал бы Владимиру от души. Но пришлось только зашипеть:

– Потому что утром ты узнаешь, что князь Ярополк Святославич покинул Киев и бежал.

– Чего? С чего ты взял? – Но тут же подумал, что Добрыня никогда и ничего не говорит просто так, спросил иначе: – Откуда ты знаешь?

– Знаю.

– Нет, киевляне стоят за своего князя, они даже мне так ответили.

– Стояли, пока не сбежал. Я нашел тех, кто убедил князя это сделать.

Владимир обомлел. Не вполне понимая, что делает, метнулся в сторону своего шатра, тут же вернулся: