Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да, но я не понимаю…
– А я вам скажу. Через щель в раме можно просунуть палочку с крючком, потянуть за кольцо и открыть форточку.
– Чудная мысль! – насмешливо воскликнул граф. – Как легко вам все удается! Но я должен вас огорчить – никакой щели в раме не было.
– Щель была.
– Но тогда мы бы ее увидели!
– Чтобы увидеть, надо было посмотреть. Вы не посмотрели. Щель существует. Вдоль замазки вертикальная щель. Иначе и быть не может.
Граф поднялся со своего места, он выглядел крайне взволнованным. Нервно прошелся по гостиной туда и обратно и подошел к Флориани.
– С того самого дня в гардеробной ничего не изменилось. Никто туда больше не входил.
– В таком случае, граф, для вас не составит труда убедиться, что мое объяснение полностью соответствует действительности.
– Оно не соответствует фактам, которые были установлены следствием. Вы ничего не видели, вы ничего не знаете, и вы противоречите всему, что видели и знаем мы!
Флориани, будто бы не заметив раздражения графа, с улыбкой ответил:
– Я всего лишь стараюсь смотреть на вещи непредвзято. Если ошибся, укажите мне на ошибку.
– Сию же секунду! Вашей уверенности не надолго…
Граф де Дрё-Субиз проглотил несколько последних слов, направился к двери и вышел.
Все сидели молча. Однако ждали с нетерпением, словно во тьме в самом деле вот-вот забрезжит свет истины. Всеобщее молчание было исполнено значительности.
Наконец граф вернулся и замер на пороге, бледный и крайне возбужденный.
– Прошу прощения, друзья мои, – произнес он дрогнувшим голосом. – Соображения шевалье были так неожиданны… Я даже предположить не мог…
Графиня, сгорая от нетерпения, попросила:
– Говори же… умоляю! Что там?
– Щель… Именно в том самом месте. Продольная в раме.
Граф схватил шевалье за руку и властно распорядился:
– Продолжайте, месье Флориани. Я подтверждаю, что до сих пор вы были совершенно правы, но это еще не конец. Говорите! Что, по вашему мнению, произошло?
Флориани мягко высвободил руку, помолчал и сказал:
– По моему мнению, произошло вот что: некто, зная, что графиня де Дрё наденет на бал ожерелье, перебросил мостик к окну во время вашего отсутствия. Потом он наблюдал за вами через окно и видел, куда вы спрятали ларчик. Как только вы вышли, он потянул за кольцо и открыл форточку.
– Но расстояние от форточки до запора окна слишком велико, дотянуться до него невозможно.
– Не мог дотянуться – значит, пролез в форточку.
– Невозможно! Нет такого худого мужчины, чтобы пролезть в форточку.
– Ну так это был не мужчина!
– Как это?
– Форточка мала для мужчины, но вполне годится для ребенка.
– Ребенка?!
– Вы упомянули, что у Анриетты был сын.
– Да, сын по имени Рауль.
– Скорее всего, маленький Рауль и совершил кражу.
– Но какие у вас доказательства?
– Доказательства? Уверен, что найдутся и доказательства… Ну, например…
Флориани на несколько секунд задумался и снова заговорил:
– Например, мостик. Вряд ли мальчик мог незаметно пронести доску с улицы. Значит, он воспользовался тем, что было под рукой. В нише, где стряпала Анриетта, наверняка к стене была прикреплена доска, чтобы вешать кастрюли.
– Насколько я помню, таких досок было даже две.
– Надо посмотреть, насколько прочно они прикреплены к стене. Если просто повешены, то мальчик снял их, связал между собой, а потом вооружился кочергой. Возможно, там есть и кочерга, которой он воспользовался, чтобы открыть форточку.
Ни слова не говоря, граф вышел, а присутствующие в гостиной уже не трепетали от неизвестности. Они знали – да, знали, – что предположения Флориани подтвердятся. От шевалье исходила такая несокрушимая уверенность, что его слова производили впечатление не логически связанных умозаключений, а живого присутствия при событиях, подлинность которых не составит труда подтвердить.
Никто уже не удивился, когда граф вернулся и сообщил:
– Да, так и есть, украл мальчик. Доказательства налицо.
– Вы видели доски? Кочергу?
– Я видел… Доски сняты. И кочерга имеется.
Графиня де Дрё воскликнула:
– Мальчик? Вы хотите сказать – его мать! Анриетта – вот настоящая виновница! Она заставила своего сына…
– Нет, – прервал графиню шевалье. – Нет, его мать тут ни при чем.
– Но они жили в одной комнате, он не мог действовать без ведома матери!
– Он действовал в соседней комнате, пока она спала.
– А ожерелье? – спросил граф. – Его бы нашли среди игрушек мальчика.
– Простите! Но мальчик-то выходил на улицу! В тот день вы видели его за рабочим столиком, он вернулся из школы. И, возможно, полиции вместо того, чтобы без конца допрашивать невиновную матушку, следовало бы заглянуть в ящик с учебниками сына.
– Может быть, и так. Но разве две тысячи франков, которые Анриетта получала каждый год, не служат подтверждением ее сообщничества?
– Будучи сообщницей, вы стали бы