– А что в этом плохого?

– Я просто не понимаю, зачем ворошить прошлое.

– Хорошо, что ты употребила именно это слово.

– Прошлое?

– Нет. Ворошить. Это хороший глагол. Символичный.

– Да?

– Ворошат костер, когда он затухает. Чтобы пламя вновь разгорелось. Так же можно поступить и с прошлым.

– Ты сравниваешь его с потухшим костром?

– Который имеет возможность разгореться для будущего.

– Слишком много времени прошло. Остались одни угли.

– Так поддадим жару?

Сказать все сейчас? Как есть, без прекрас? Опустив лишь главное (я люблю Матвея!). Нет, надо собраться с духом.

– Где же наше вино?

– А вот оно! – Вадик чуть в ладоши не захлопал, увидев официанта с подносом, на котором стояла бутылка.

– Мясо почти готово, минут через десять я принесу ваш заказ, – сообщил он, наполняя бокалы.

– За встречу! – провозгласил тост Вадик.

Виола кивнула, и они чокнулись.

– Помнишь, как мы ходили на «Месть ситхов»? – спросил он, сделав глоток.

– Да.

– Тогда я в тебя влюбился.

Виола подавила тяжкий вздох.

– Чем ты сейчас занимаешься? Где работаешь? – Она решила сменить тему.

– Компьютерами, как и раньше. Но создал свою фирму.

– Молодец какой!

– Да ничего грандиозного, – отмахнулся Вадик смущенно. – Но работаем успешно.

– В наше сложное время это самое главное.

– Но я стремлюсь к большему. У меня есть идеи, способные вывести нас на новый уровень. Сейчас продвигаю их. Видишь, костюмчик даже прикупил, чтоб к большим людям в кабинеты хаживать.

Виола улыбнулась, а про себя подумала, что зря он изменил своему спортивному стилю. Лучше носить добротные, хорошо сидящие джинсы, чем дешевый, уродующий фигуру костюм. «Почему Вадик, когда отправился за ним в магазин, не взял с собой кого-нибудь, чтобы посоветоваться? – мелькнуло у нее в голове. – Того же Матвея. Он умеет выбирать вещи. И костюмы носит. Правда, ругается всегда, что геи-модельеры дискриминируют богатырей типа него, и шьют все на «дрищей»… К коим Вадика смело можно отнести. Значит, на него легко подобрать хороший костюм. Но он умудрился приобрести какое-то недоразумение… Или я придираюсь?»

– Вадим, я отойду на минутку, хорошо? – обратилась к спутнику Виола.

– Да, конечно…

Когда она стала вставать со стула, поднялся и Вадик. Он был очень хорошо воспитан.

Виола проследовала в уборную. Вымыла руки, попудрила нос. Общество Вадика тяготило ее. Вот она и решила отдохнуть от него хотя бы пару минут.

Зазвонил телефон. Виола вынула его из клатча, глянула на экран. Ромка, кузен.

– Привет, – поздоровался он, едва услышав «алло». – Не отвлекаю?

– Нет.

– Дома сегодня ночуешь?

– А где еще?

– Мало ли.

– Дома.

– Одна?

– Да. А что?

– Если я к тебе среди ночи завалюсь, ты меня не прогонишь?

– Нет, конечно, – немного растерянно ответила Виола. А растерялась она потому, что Ромка ни разу не заваливался к ней среди ночи. Он был рабом своего ложа. Не мог спать ни в одной другой постели. Даже в той, что принадлежала его девушке. Естественно, он делил ложе с ней. Но до утра мучился, а потом весь день, уже попав домой, отсыпался.

– Удивил я тебя, да? – хохотнул Рома.

– Не то слово!

– Просто дело такое… деликатное.

– Посвятишь меня?

– Я к Надюхе вечером, – так звали его девушку. – У нас годовщина. И она ждет предложения. А я не собираюсь его делать.

– Кстати, почему? Пора.

– Не созрел еще. Так вот боюсь, как бы она не закатила скандала, поняв, что официальной невестой в этот вечер не станет.

– То есть она может тебя выгнать?

– Именно. Но домой мне нельзя сегодня.

– Почему? Мама на тебя санкции наложила?

– У нее мужчина появился, по-моему. И если я говорю, что не буду ночевать дома, она его приглашает. А вот теперь представь, заваливаюсь я домой ночью, а на кухне стоит голый мужик и пьет воду из чайника.

– Это не самая фраппирующая картина.

– Согласен с тобой. Поэтому и напрашиваюсь на постой.

– Ром, мой дом – твой дом. Только не проклинай потом мой диван.

– Надеюсь, меня не изгонят из рая. Веришь, нет, но я стал привыкать к Надькиной кровати.

– Буду держать за тебя кулачки, – улыбнулась Виола. – Пока!

Они распрощались, и она вернулась в зал. На столе уже дымился шашлык, стояла тарелка с салатом и блюдо с лавашем.

Когда Виола заняла свое место, Вадик начал суетиться – накладывать ей еды, подливать вина, подсовывать салфеток.

– У нас ничего не получится, – выпалила Виола.

– Что?

– Разворошить угли. Костер не просто затух. Он засыпан землей. От него ничего не осталось.

– Так давай разожжем новый?

Виола покачала головой.

– Я не буду давить на тебя сейчас. Зная тебя, предположу, что этим только все испорчу. Поэтому предложу дружбу. Из нее у нас когда-то уже возникло что-то большее. Так, может, это случится еще раз?

«Ничего не возникало! – мысленно возразила Виола. – С моей стороны точно. Ты всегда для меня оставался просто другом. Даже когда мы стали заниматься сексом и ты представлял меня как свою девушку, я все равно не видела в тебе своего мужчину. Я была тебе благодарна. И довольна тем (сказать счастлива, язык не повернется), что кто-то увидел во мне объект своих грез. Не знаю, как бы сложилась наша жизнь, не познакомь ты меня с Матвеем, возможно, я вышла бы за тебя. Тогда секс по дружбе перерос бы в брак. И, может быть, за долгие годы к тебе прикипела и решила бы – люблю… Но ты познакомил меня с Матвеем. И все эти «бы» теперь не имеют никакого значения…»

– Давай просто покушаем и поболтаем, как раньше, об астрономии, – предложила Виола. – Прошлое и будущее оставим. Проживем настоящее с удовольствием.

Вадик несколько секунд смотрел на нее с напряжением, затем расслабился и улыбнулся.

– Давай лучше поговорим о растениях. Я не так давно был в Уругвае, так вот там…

И следующие полтора часа пролетели незаметно. Никакой неловкости. Только приятное общение, вкусный шашлык и вино, которого они выпили два литра.

Бородин шел по парковой аллее к свободной скамейке и ел пирог, купленный в палатке с выпечкой. Когда проходил мимо, уловил приятный запах и решил вспомнить детство (каждый день он бегал в школьный буфет за беляшами, тем и обедал). Но пирог с мясной начинкой брать поостерегся. Мало ли каких котят туда положили. Купил с луком и яйцом. Огромный, как чебурек. И такой же зажаренный.