Но с парнем, который впоследствии получил прозвище #сексимуж, я, к счастью, повела себя иначе.

Моя смена закончилась, я выставила из паба зарождающийся клуб бывших жен, а Апи и Крейг остались, чтобы помочь мне прибраться. Я сняла униформу и переоделась в джинсовую юбку с бахромой, коричневые замшевые сапоги на танкетке, доходившие мне до колен, и атласный топ цвета хаки с кремовой отделкой на груди. Привет, ранние двухтысячные! Впоследствии #сексимуж сказал мне, что как только увидел мой наряд, сразу понял, что я бойкая девчонка. Мы с Апи к этому времени еще и двух слов друг другу не сказали. Но он улыбался мне во все 32 и показывал теткам соски, чтобы заработать мне чаевые. В общем, в моей затуманенной желанием двадцатиоднолетней голове мы уже были практически женаты.

Мы отправились в дрянной паб неподалеку, который закрывался позже, чем дрянной паб, в котором я работала. Я заказала два «Малибу» с ананасовым соком и проглотила их залпом, стараясь побыстрее догнаться и разбудить мою внутреннюю Бейонсе.

Затем я подошла к Апи, подняла его голову, которой он, не прекращая танцевать, упирался в стену, и заявила: «Сегодня ты ночуешь у меня».

Да, чуваки, вот такое я отмочила. Именно так и сказала, глядя прямо в его прекрасное лицо. Не стала ничего лепетать про тампоны. И шутить про то, что красавчикам не обязательно стараться в постели: они ведь нигде больше этого не делают, незачем и в кровати начинать. Я сразу перешла к делу и была при этом крутая и сексуальная.

И ему это понравилось. Он страстно поцеловал меня в губы, и мы, пошатываясь, побрели прочь.

Как говорится, а все остальное – это уже совсем другая история. Только на самом деле нет.

На следующий день, когда он уходил от меня – ЧЕРТ ВОЗЬМИ, НУ ПОЧЕМУ? – мы обменялись телефонами. Вернее, я-то дала ему свой номер, а вот он мне – чужой. Потому что еще не протрезвел после вчерашнего и даже имя свое не смог бы верно написать, не то что десять цифр (по крайней мере, так он мне позже это объяснил). Повезло ему, что он красавчик и что через два дня он позвонил и мы договорились о новой встрече.

Его дочки жили в шести часах езды к северу от меня, неделю он проводил с ними, а затем на неделю приезжал в Сидней – чтобы заняться работой и Селестой. И это было круто.

Целых 18 месяцев у нас был роман на расстоянии, а потом ситуация с его дочерьми изменилась, он перебрался в Сидней насовсем, и мы съехались.

Я впервые в жизни жила с бойфрендом. И у меня просто голова шла кругом от того, что он теперь мог появиться у меня в любой момент и даже открыть дверь собственным ключом.

* * *

Я все для себя решила: думала, что до конца своих дней останусь смешной тетушкой и злобной мачехой. Детей я заводить не собиралась, нет уж, увольте! Не то чтобы я их не хотела, просто мне казалось, что на роль матери я не слишком гожусь, а раз так, значит, мне это и не нужно. Сосредоточусь на карьере и не стану портить свою идеальную фигуру, едва влезавшую в 14-й размер одежды. Но иногда вселенная и незащищенный секс с Апи вносят в планы свои коррективы.

Я обнаружила, что беременна своим старшим сыном Лу, когда жила в Бонди со своей лучшей подругой Джо. Технически мы с Апи в тот момент даже не встречались. Решили сделать перерыв в отношениях, и это оказалось нелегко. Я любила его без памяти, но наши жизненные пути разошлись в разные стороны. Наш роман длился уже семь лет, четыре из них мы прожили вместе. Но затем Апи пришлось переехать к дочкам насовсем, я же хотела вплотную заняться карьерой. Три года мы пытались поддерживать отношения на расстоянии, а затем все же расстались, хоть это и разбило нам обоим сердца.

После разрыва я на месяц уехала в Америку, чтобы попытаться провернуть кое-что по карьерной линии. И там невыносимо скучала по Апи и каждый день рыдала, понимая, что вернусь домой не к нему.

За день до моего отъезда Апи и его младшему брату Заку должны были вручить награду от генерал-губернатора за то, что они спасли жизнь своему другу, свалившемуся с крутого обрыва. Это было важное событие. И хотя мы с Апи уже не встречались, его мама пригласила меня на церемонию, потому что до сих пор считала членом семьи. А в результате я так частью этой семьи и осталась. Получалось, что в тот день, когда чудо-мальчиков наградили медалями за храбрость, меня Апи наградил ребенком.

К тому моменту, как я все узнала, у меня не было месячных уже шесть недель. Но я считала, что мой организм просто адаптируется к жизни в Бонди. Ведь все местные жительницы так истощали себя диетами, что у них наверняка и менструации прекращались. Однако выяснилось, что причина не в этом.

Я еще даже не успела опустить тест в мочу, как на нем уже проявились две алые полоски, вопящие: «ЖЕНЩИНА, ТЫ БЕРЕМЕННА!»

Что?!?! ЧТО?!?! Беременна? Этого не может быть. Нет, ясное дело, стоило нам с Апи встретиться, как мы тут же, ностальгически рыдая, выпивали три бутылки вина и раздевались догола. Но при чем тут беременность? Неужели это правда?! ПРАВДА?!?!

Мы с Джо жили в крошечной квартирке, пол в которой был застелен ковром, провонявшим кошачьей мочой. И вот в этой самой квартире я вышла из ванной, ногой открыла дверь в спальню подруги и с порога заорала: «МАТЬ ТВОЮ, Я БЕРЕМЕННА!»

А Джо, не медля ни секунды, принялась прыгать до потолка и распевать: «У нас будет ребенок! У нас будет ребенок!»

Хорошо, что хотя бы ее эта информация обрадовала. Потому что лично я пошевелиться не могла от ужаса.

Я не могла поверить в то, что это происходит со мной, и не представляла, что теперь делать. И тогда Джо Кэш по своему обыкновению взяла все заботы на себя. Она велела мне пойти прилечь, принесла тост с медом и бананом, помассировала мне ступни и записала к врачу. А еще, как самый лучший на свете друг, предложила сходить на прием вместе. Но поскольку на обратном пути из Америки я пересмотрела в самолете «Секс в большом городе», я решила, что должна быть сильной независимой женщиной и все делать сама. Тупой беременный феминизм.

Апи в это время был у себя. Я понимала, что должна сообщить ему, но мне было страшно. Ему я боялась сказать даже больше, чем родителям. (Да, у себя в голове я все еще семнадцатилетняя девочка, которая живет с мамой и папой и спрашивает у них, можно ли ей допить остатки молока.)

Я позвонила ему, все прошло просто ужасно. И я буду жалеть об этом до конца своих дней.

Жить, ни о чем не жалея, я не умею. Знаю, многие размахивают этой способностью как флагом, но я не из их числа. За годы у меня скопился целый список сожалений.

Я жалею, что ни разу не навестила сестру в те двадцать дней, когда ее новорожденная дочка лежала в больнице с редкой легочной инфекцией.

Жалею, что в подростковом возрасте не приложила больше усилий, чтобы попасть в массовку «Друзей».

Жалею, что уехала из Сиднея на время Олимпиады 2000 года, посчитав, что «в Сиднее в час пик-то жить невозможно, что же с ним будет, когда в город нагрянут сотни тысяч зевак?» А потом оказалось, что это была лучшая Олимпиада за все годы, о чем папа не забывает мне регулярно напоминать.