Но беда была еще и в том, что и сам Иртышный не мог похвастаться распрекрасным бытом и достатком. Этот умный человек, отсидевший в медицинском институте семь лет, по уровню жизни был подобен обывателю глухой деревни. Поэтому его и сразила столь простая фраза.

– Знаешь, я за десять лет не купил в дом вообще ничего. Уже не могу смотреть на этот дурдом, – продолжал шептать, почти шипеть Вестовой. – Ладно! Черт с тобой! Я поделюсь, дам тебе десять процентов. Найди того, кому может быть нужна эта штука.

«Так-то лучше. Главное, чтобы он мне доступ не перекрыл».

– Что ты молчишь, Аркадий Петрович? Десять процентов тебе мало? – Вестовой завелся основательно.

Теперь ему казалось, что как только он договорится с психиатром, несметные деньжищи мигом окажутся у него в руках. Ладно, через день-два, но никак не позже.

– Для того чтобы понять, что же там такое торчит в доске, мне потребуется мощный микроскоп, не исключено, что и спектрометр, экспресс-анализатор, стеклянные контейнеры, лабораторные стекла, чистые вещества и реактивы, питательные среды, культуры бактерий, штаммы вирусов, аминокислоты. Ты понимаешь? Дело обязательно дойдет до анализа структуры ДНК. Ты представляешь, сколько это стоит? – Тон доктора был настолько занудным, что Вестовой не выдержал и спросил:

– Так я тебе еще и должен?!

Иртышный картинно вытаращил на деревенщину глаза и промолчал.

– Ну, хорошо, – отступил Егор. – Сколько нужно на все? У меня тут есть немного. Мать там пенсию откладывает. Не пожалею ради такого дела.

Аркадий Петрович секунд пятнадцать-двадцать мотал головой, прикидывая сумму, потом сказал:

– Тысяч триста, думаю, хватит для начала.

– Ты врешь!

– Долларов.

– Да у нас вся деревня столько не стоит.

– Можем хоть сейчас позвонить в милицию. Пусть власти занимаются.

– Неужели ничего нельзя сделать? Давай мы с тобой разбогатеем, Аркадий.

– Пятьдесят на пятьдесят, – заявил Иртышный. – Это по-божески, потому как большую часть работы придется делать мне. Да и возможности достать денег у тебя нет.

– А у тебя?

– Посмотрим, – отстраненно ответил доктор.

– Ладно, держи краба! – сурово и торжественно провозгласил Егор Федорович и протянул собеседнику пятерню.

Мужчины скрепили договор рукопожатием.

– Придется кусок доски выпиливать из стенки. – Доктор посмотрел на Вестового так, будто тот проиграл ему в карты и теперь должен кучу денег.

– Ладно, – быстро согласился Егор Федорович.

Он понимал, что вся грязная работа в их тандеме будет лежать на нем.

Ножовку Егор нашел быстро. Он пошире расставил ноги, прихватил левой рукой стенку стойла для упора и стал сверху вниз делать пропил в широких свежих досках.

– Можно снять маску? – взмолился он через пару минут.

Иртышный выдержал паузу и ответил:

– Да, она лишняя. Снимай, я тоже это сделаю. Вряд ли оно летучее. А если так, то мы уже подхватили.

– Как? Ой, не пугай, доктор. Выпьем водки, и все будет нормально, – заявил Вестовой и с удовольствием избавился от респиратора.

Иногда он останавливался, переводил дух, примерялся, затем снова продолжал пробиваться ниже, к той деревяшке, внутри которой и застрял черный камень, успевший вырастить вокруг себя кучку еловых иголочек.

А может быть, это все-таки мох?

– Послушай, Аркадий Петрович, а откуда ты знаешь про всякие там анализаторы и микроскопы? Ты же психолог.

– Психиатр, – поправил врач. – Вначале я занимался микробиологией, но кафедра у нас слабовата была, приборов и денег не хватало. Да и замучился я бульоны варить.

Хозяин дома перестал работать пилой, повернулся к ученому человеку и спросил:

– А зачем?

– Для того чтобы понять, инфицирован или нет какой-либо продукт бактериями, надо отщипнуть от него кусочек и поместить в благоприятную среду.

– В бульон.

– Да, в питательную среду, иногда и в бульон, в зависимости от того, что мы подозреваем. А дальше остается ждать. Если зараза есть, то она проявит себя через день или два. Колония разрастется прямо в чашке Петри.

– Чашке кого?

– Юлиуса Рихарда. Скоро?

– Почти все. Вот, готово.

Иртышный взял кусок доски за угол, поднес плесень к светильнику и стал внимательно рассматривать ее. Вестовой тоже таращился на зеленый нарост. На свету черный камень, покрытый еловыми иголками, вспыхивал крохотными фиолетовыми огоньками.

Настроение у исследователей было загадочным, восторженным, тревожным, можно даже сказать, новогодним. Их находка оказалась невероятно красивой.

– Миллионы долларов, – прошептал на ухо Иртышному мужик в кирзовых сапогах и старых портках, растянутых на коленях.

– Держи. – Доктор протянул хозяину его сокровище, но тот замялся и ухватил ножовку двумя руками.

Зеленый бугорок, внутри которого мерцали фиалковые всплески на фоне угольной сердцевины, теперь пугал его больше, чем когда они смотрели на него в тридцати сантиметрах от земли. На свету он выглядел как-то нехорошо. Вроде как и тепло от него шло, но какое-то не настоящее.

– Вдруг это чье-то яйцо? Доктор, пусть оно будет у тебя.

– Подержи, мне надо из рюкзака контейнер достать.

Вестовой нахмурился, собрался, отложил пилу и взялся за конец деревяшки двумя руками.

– Это чего? – За спиной у мужа возникла супруга и уперла руки в боки.

Егор вздрогнул.

– Напугала, черт тебя побери! Ничего. Вот навоз, который от Рыжухи остался, на анализы берем.

– Все строго по науке, – подтвердил Иртышный со стеклянной плошкой в руке. – Сейчас палочкой соскребем вот сюда.

Лена покачала головой, даже не пытаясь зайти в хлев.

– Ты подумай, до чего дошел прогресс! – заявила она и ушла.

Мужчины выдохнули.

Тайна.

Вот заработают денег, тогда и сюрприз будет.

Горгона по имени Серафима пребывала в своем обычном состоянии, испытывала бескрайнюю ненависть ко всему миру, окружающему ее.

– Ты чего так сиськи подняла да выпятила, еще и красный лифчик под халат нацепила? Форму одежды будешь соблюдать? У нас тут больница!

Нинка сидела на посту дежурной медсестры первого этажа, смотрела на свою начальницу большими карими коровьими глазами и часто моргала.

– Я же ничего такого. Вот и кофточка… – промямлила она.

– По-моему, прелестно, – оценил великолепное декольте Иртышный, появляясь на первом этаже вместе с Егором.