Я тихонько смеюсь. Обреченно… Скажет тоже. Скорее, я смирилась с тем, что меня к нему тянет, и не хочу этому противостоять. По крайней мере, пока.

– Жалеешь? – спрашивает Кирилл.

– Нет. Давно ты… – я подбираю нужное слово. – Следишь за мной?

Кирилл улыбается шире.

– С первой встречи.

– Что? С той самой, когда ты мне нахамил?

– Ага, – он ложится на спину, притягивая меня к себе, я располагаюсь у него на груди. Он продолжает, разглядывая потолок: – Я тогда увидел тебя и подумал: ого, какая. Не про мою честь точно.

– И поэтому начал так себя вести?

– Это защитная реакция.

Я приподнимаюсь на локте.

– Нападение – это защитная реакция?

– Конечно. Я же понимал, что большего мне не получить. А так хоть что-то. Лучше злись, но не смотри, как на пустое место.

Он переводит взгляд на меня, я качаю головой.

– Я никогда на тебя так не смотрела.

Он криво улыбается.

– А с Таней… – спрашиваю я дальше. – Она тебе понравилась?

– Она красивая. – Эти простые и очевидные слова неприятно колют в сердце. Надеюсь, по моему лицу незаметна такая реакция. – Просто красивая. Как картинка, – он смотрит на меня. – Полюбовался, в руках покрутил, а что дальше делать, не знаешь. Такие не для меня.

– Любишь сложности?

Он быстро хмурится, сглатывает. Одно мгновенье – но я остро чувствую, насколько мы становимся далеко друг от друга. Это удивительная способность Кирилла: за секунду отстраняться так, что не достучаться. И тут же один взгляд, и он снова здесь, со мной.

– А что за турбаза, куда Таня поехала? – переводит он тему. Я не протестую.

– В области. Сказала, хочет побыть одна. Там бронь отменили, и ей удалось дешево купить номер.

Кирилл задумчиво разглядывает потолок, потом снова обращает взгляд ко мне.

– Я бы чего-нибудь поел.

– О, это запросто, – улыбаюсь я, – куча еды после нового года осталась.

Я сажусь, тянусь за одеждой, валяющейся на полу, и перехватываю жадный взгляд Кирилла.

– Знаешь, – он тянет меня на себя, – не настолько я и голоден.

– И потом подруга зацепилась ногой за гирлянду и уронила елку. А игрушки на ней были стеклянные. Это было что-то, – смеюсь я, рассказывая институтскую историю. Кирилл ест, не отрывая от меня взгляда и улыбаясь. – Было жутко неудобно, пришлось еще все это убирать.

– А ущерб не просили возместить?

– Просили, конечно, это же клуб. Ну благо, ребята решили скинуться все вместе, Матвей мне деньги принес… – я замолкаю, понимая, что вот так легко упомянула сейчас о бывшем муже, и сама же себя выдала тем, что не продолжила и растерялась.

Кирилл убирает улыбку и спрашивает:

– Матвей – это твой бывший муж?

Киваю, ковыряю вилкой в салате, просто чтобы иметь возможность не поднимать глаза.

Наконец все же с улыбкой смотрю на Кирилла.

– Если я спрошу, почему вы разошлись, это будет слишком нетактично?

– Ну люди часто расходятся, разве нет? – усмехаюсь грустно. – Сначала кажется, что это на всю жизнь, но оказывается, что нет.

Пожимаю плечами, поднявшись, прохожу в кухню, ставлю чайник. Даю себе пару секунд передышки. Так действительно бывает. Только в нашем с Матвеем случае он понял, что у нас не на всю жизнь намного раньше меня. И да, так тоже бывает. Безболезненное расставание, когда оба в паре осознают, что не вышло и лучше закончить – это, наверное, редкость. Чаще кто-то один остается с разбитым сердцем. Но да, так бывает. Сплошь и рядом. Удивляться нечему.

– Ты любила его?

Я рассматриваю стену перед собой, пытаясь всерьез подойти к ответу на этот простой вопрос. На самом деле долго думать не надо, ответ сам приходит в сердце. Но кроме того, что любила, есть еще много всего в памяти, что тянется за этим осознанием по ниточке воспоминаний.

Повернувшись, смотрю на Кирилла. Он щурится, слегка хмурясь, отвечает меня прямым взглядом.

– Конечно, любила, – киваю я. – Знаешь, с годами любовь становится другой. Возникает ощущение, что нет двух, что вы как будто прорастаете друг в друга, становитесь гранями чего-то единого. Потому отдирать свою грань потом очень больно.

Слезы стоят в глазах, смазывая лицо Кирилла, не позволяя видеть его реакцию на мои слова. Отворачиваюсь, смаргивая, вытираю слезинки, а в следующее мгновение оказываюсь в крепких объятьях.

Утыкаюсь носом в шею Кирилла, позволяя себя утешить. Иногда хочется быть просто слабой. Никому ничего не доказывать, не притворяться. Пусть ненадолго, но выдохнуть, чтобы потом снова собраться с силами и пойти дальше.

– Ты еще любишь его? – Кирилл спрашивает тихо, но его руки ощутимо напрягаются в этот момент.

Я поднимаю на него глаза.

– Он – часть моей жизни, Кирилл. Самая счастливая и самая больная часть. Я научилась жить без него. Без любви. Но это не значит, что я вообще не хотела бы любить, – слезы не задерживаются на глазах, катятся по щекам. – Просто… Просто я очень боюсь.

Я жмурюсь, давя спазм в горле, хочу уйти в ванную, но Кирилл снова прижимает меня к себе. Я плачу, чувствуя, как становится легче. Говорят, признать проблему – сделать шаг по направлению к ее решению. Но только сработает ли это в нашем случае? Я и Кирилл. Подумать смешно, разве нет?

Успокоившись, отхожу от него, вытирая лицо. Когда оборачиваюсь, он так и стоит у стены в кухне, глядя на меня почти болезненно.

– Я хочу сказать, – нервно сглатываю, выдыхаю, помахав на лицо руками. Все-таки я не ожидала сейчас подобного разговора. – Хочу сказать, что я не готова вступать в отношения, которые заведомо закончатся. С тобой – не готова. Потому что не хочу, чтобы мне снова было больно. А мне будет, Кирилл. Поэтому я прошу тебя подумать еще раз, прежде чем решаться на что-то.

Кирилл молчит, только едва заметно кивает на мои слова, опускает взгляд в пол. Я вижу, что он о чем-то думает, и осознание того, что он, возможно, сейчас принимает решение относительно нас… Господи, и когда успели появиться мы? Ведь не было ничего. Вообще ничего. Ведь я отпихивалась, как могла. Закрывалась, пряталась. И все равно вот они мы: стоим друг напротив друга. И мое сердце снова распахнуто.

Молчание затягивается, но я не нарушаю его, только смотрю неотрывно на Кирилла. Наконец он выдыхает, потирая лицо руками.

– Я не хочу делать тебе больно, Ясь.

Так как он снова молчит, я добавляю:

– Но… – выходит нервно. Кирилл снова тяжело вздыхает.

– Но я не могу обещать, что справлюсь. Я… Я даже и подумать не мог, что между мной и тобой может что-то случиться. Это как другая реальность, фантастический мир, – он усмехается, но выходит грустно. Еще молчит, глядя в пол, а потом упирается взглядом в меня. – Просто я был уверен, что такого больше не повторится. Что можно влюбиться один раз. Пропасть в человеке, раствориться, стать с ним единым целым, да, ты это очень верно сказала. И все остальное – оно будет временным по умолчанию.