А потом немного подумав, всё таки делаю несколько фото, не читая деталей.

Так как мучить её расспросами я не хочу, но мне есть кому это показать, чтобы получить компетентный ответ на вопрос — можно ли ей чём-то помочь. И я засовываю чувство такта подальше. Если у близкого человека проблемы со здоровьем, лучше знать детали.

Закрываю папку. И снова берусь за награды.

Дверь открывается.

— Так…

Поджимая губы, осматривает комнату.

— Я думала, ты фигурально, что «завтра»!

— Мы спортсмены тонким материями не обучены, — подмигиваю ей. — Меня надо буквально понимать.

Бросаю взгляд на часы.

— Давай быстренько подключайся. У меня ещё пара часов. Я тебя отвезу с вещами, там уже сама будешь хозяйничать.

— Бессо… — растерянно.

— Иногда надо просто молча согласиться.

Кот выглядывает из сумки.

— Бастет уже собрался, видишь. Будь, как Бастет.

— Давай, так: я все вещи перевозить не буду, мы просто попробуем пожить вместе какое-то время, а потом уже решим.

— И тогда, если у нас возникнут какие-то трения, то можно не разбираться с этим, а съехать обратно? — с вызовом смотрю на неë. — Ведь, ничего длительного Аиша не планирует со мной?

Обмахивает лицо пальцами.

— Не так резво, пожалуйста!

Слишком много мозгов и заморочек. Надо отключать…

Обнимаю за талию, впиваюсь в рот. Не отпуская, срываю с неё вещи, задираю юбку.

— Мы хотели на столе… — шепчу ей в губы.

Поднимая за бёдра, присаживаю на стол. Сдергиваю с себя водолазку. Не отводя от неë глаз, разминаю плечи, щелкая позвоночником.

Еë взгляд темнеет, ноздри вздрогнув, втягивают воздух.

Ар…

Ты тоже хочешь — жёстко?

Заваливаю её, впиваясь в шею.

— Ты специально это! — возбуждённо смеясь, шепчет она. — Чтобы я ничего не соображала.

Да…

Я буду очень-очень убедительным.

Вцепляясь зубами в рубашку, дергаю еë в сторону, кусаю губами за грудь. Рву капрон между бёдер.

Стол жалобно скрипит ножками по полу на каждый мой рывок. Юбка трескается по шву разреза. Туфельки слетают на пол.

Горячие стоны топят ещё глубже…

Наши тела врезаются друг в друга с с такими сладко-пошлыми звуками…

Она такая мокрая…

Придушивая еë, глубоко целую, неожиданно полностью теряя контроль над ощущениями.

И взрываюсь раньше неë!

С улыбкой, прячу лицо на еë шее.

Поднимаюсь, пьяно глядя ей в глаза.

— Ммм… — прогибается, спускаясь пальчиками к себе между бёдер.

— Куда?… — ловлю их. — Нет… Нет… Нет… Вот, успеем быстро собраться, повторим у меня, — кусаю еë за губку.

— Бессо! — возмущённо смеётся.

— Такая вот мотивация, да… Поторопись…

Дети сегодня на меня оглядываются. Я в костюме. Не привыкли ко мне такому.

В субботу у нас теперь стабильно тим-спирит от Яшиной Ярославны для малышни. Прижилась…

— Бессо Давидович, Вы сегодня неотразимы!

— Спасибо, Яся.

— Как жених, — играет мне бровями.

— Да только свадьба не моя, — развожу руками.

— Назначайте уже быстрее. У меня красивое платье не выгуляно.

Девочки…

— Иван где?

— У него сегодня «вождение».

— На права сдаёт?

— Да, будет теперь меня катать.

— Хорошее дело.

— А можно я вам галстук перевяжу. Я очень стильный узел умею… Он будет лучше смотреться.

— Ну, давай, — отдаюсь ей в руки.

— И воротничок здесь сзади нужно чуть-чуть повыше загибать, чтобы вамп-стайл. Тут видите какие лацканы острые… Ну во-о-от! — довольно. — Жених будет нервно курить в сторонке.

— Спасибо!

Убегает следом за детьми. Последним идёт Женька. Ловлю его. Садимся с ним на скамеечку.

— Ну что там, Жень, с твоей тёткой?

— Она в Каменке живёт… На выходные иногда забирает.

Каменка — это, считай, пригород, но муниципалитет отдельный и добираться часа полтора.

— И переводят тебя туда же?

Кивает.

— А ты хочешь?

— Нет…

— Что за тëтка-то?

— Мамкина сестра. Там другие дети.

— Не дружишь с ними.

— Злые… — опускает взгляд.

— Старшие?

— Угу…

Просматриваю на телефоне скрины его документов.

— Тебя пока переведут на место Стаси Горевой. Как там «семья»?

— Там Яшу хорошо знают. Боятся…

— Понятно. Ну пусть боятся, — вздыхаю я.

У себя я могу работать с растяжкой страх-уважение перед старшими, а вот в чужом монастыре — нет. Поэтому приходится смириться с Яшиными методами. Иногда он прессует кого-нибудь на грани. Но всегда за дело.

Знаю, что кому-то пальцы сломал за то, что над малышней издевались. Сложно осуждать, я может и сам бы сломал, если бы ничего другого не мог бы сделать.

— А мамка твоя совсем не приезжает?

— Она меня заберёт! Потом…

Ага, как же, заберёт она… «Проституция».

— Да! Ей надо денег заработать! В Москве. Она заработает и заберёт меня туда! — убеждает он меня. — А тётка всë врёт. Потому что она злая.

Взъерошиваю короткие волосы.

— Ладно. Тетки-мамки… Ты у нас уже сам взрослый парень. Полетишь со мной на турнир к старшим? Болеть за наших? Яшин, Марат, Шмель, Артём…

— Можно??

— Можно.

— На самолёте полетим?! — восторженно.

— На самолете. в Сочи. В море искупаемся.

— Ура!!

— Тогда, давай, за выходные всю домашнюю работу на отлично сделай, а то тебя учитель не отпустит.

Валит Воробей школу, не даются ему ни прописи, ни чтение. И не занимается никто. Надо его взбодрить, пусть сам пашет.

— Сделаю!! — радостно.

— Ну, всë, договорились. Мне пора.

Заезжаю в салон за Аишей. Выхожу из машины, подышать, подождать её.