— Здравствуй, лама, — сказал Жаргал, поднявшись на вершину.

Он ни о чём не просил. Не вёл внутреннего диалога с душой, которая, возможно, заключена в этой горе. Он просто стоял и размышлял, пытаясь представить — как это, если бы его собственная душа была заключена не в человеке, а в горе. Мог бы он остаться человеком? Вряд ли. Через короткое время его самосознание изменилось бы кардинально. Тогда было ли бы ему дело до проблем и суетных желаний приходящих к нему людей, даже если у него была бы какая-то мистическая возможность их исполнять? Ответ, который дал себе Жаргал, удивил его самого — да, было бы дело. Потому что это был бы единственный доступный ему способ общения, необходимого каждому живому существу. Особенно человеку или тому, кто раньше был человеком. Ему бы хотелось, чтобы люди продолжали приходить и разговаривали с ним. Поэтому перед тем, как пойти обратно, Жаргал сказал на прощание, просто проявляя участие, словно похлопав человека по плечу:

— Ну… ты держись тут.

Во время спуска Жаргал выбрал и взял с собой маленький тёмно-серый камешек этой горы. Просто на память. Носили же раньше люди в своих медальонах маленькие локоны своих детей или возлюбленных. Так почему бы и ему не пополнить свою коллекцию заряженных энергией камней, раз уж он таскает их с собой?

После возвращения в юрту Жаргал посмотрел свою электронную почту и обнаружил письмо от Филис, которое его в первое мгновение озадачило, а потом позабавило.

"Видела выпуск о том, как вы блистали на конкурсе красоты и раздаривали изумруды девицам. Рада, что у вас всё хорошо и время вы проводите весело".

Эгей, девочка-то ревнует! Глупенькая. Жаргал написал ей тёплое письмо о том, что он находится сейчас в пути и имеет цель найти магию, которой, как считается, пронизана вся его страна. Здесь магия не в людях и не в вещах. Она в самой этой земле. И в одном из таких мест ему удалось провести почти успешный сеанс магии вероятностей — он смог увидеть единственный вариант будущего для ответа на вопрос хорошего человека.

Он не стал писать Филис о том, что этот поход предпринял ради неё. Недостойно это — обязывать другого человека тем, что делаешь по собственной инициативе.

Ответ от Филис пришёл довольно быстро. В нём она первым делом попросила прощения за своё предыдущее письмо, написав которое, по её словам, "повела себя несдержанно и недостойно". А ещё Филис сообщила кое-что удивительное — оказывается, она тоже пережила нечто похожее на спонтанный сеанс магии вероятностей — благодаря чему и узнала о Жаргале практически сразу после перемещения его души. Жаргал попросил подробностей. Он описал девушке, как именно он проводил расчёты магии вероятностей в родном мире Филис, какие предметы и действия для этого использовал. Оказалось, действия Филис практически совпали с нужным ритуалом.

"Это удивительно, моя дорогая леди, и такое совпадение само по себе похоже на магию — написал Жаргал, — очень жду встречи с тобой, чтобы следующий сеанс магии нам попробовать провести вместе".

"Я приеду, как только вы позовёте" — ответила она.

После письменного разговора с Филис Жаргал впервые за время путешествия позвонил в столицу, чтобы узнать о ходе строительства его дома. Он заранее решил, что будет ругаться на медлительность строителей, независимо от того, что ему ответят. Ну, за исключением случая, если вдруг скажут, что дом уже готов. Но чуда не произошло, и Жаргал ещё долго вызванивал персонально всех более менее ответственных лиц и каждый из них, по его версии, являлся бестолочью, лентяем, неумехой, бездельником, позором своей семьи и всей Монголии сразу. Заодно уж.

Если те локации, которые Жаргал уже посетил за время своего путешествия, были ему ранее незнакомы как места силы, то место, куда он теперь направлялся, было ему прекрасно известно. Гора Отгон-Тэнгэр — младший сын неба — почиталась священной задолго до его появления на свет. Высочайшая гора горного массива Хангай, расположенного в западной части Монголии, чья вершина находится на высоте более четырёх тысяч метров над уровнем моря и единственный пик в этой стране, что вечно покрыт снегом.

У горы Отгон-Тэнгэр специально делала остановку пышная похоронная процессия Чингисхана на пути из Тангутского государства, где основателя Монгольской империи постигла смерть, к месту его захоронения. Издавна на Отгон-Тэнгэре было запрещено охотиться, рубить деревья и копать землю.

За время долгого пути к этой горе Жаргал морально готовился к трудному восхождению на высоту. Но по прибытии в окружающий гору национальный парк он узнал, что около двадцати лет назад Правительство Монголии запретило совершать восхождения на вершину горы. Трудно сказать, чего было для Жаргала больше в этом известии — разочарования или облегчения. В любом случае, он решил быть законопослушным гражданином своей страны и не пытаться обойти этот запрет.

Ближайшим отсюда местом силы исследователями аномальных зон на Земле был назван родник, который протекает в барханах "золотого песка", раскинувшихся на трёхстах километрах в западном направлении от священной горы. Песок этих барханов под солнечными лучами переливается как золото, в народе его называют волшебным, лечебным. Он обладает удивительным эффектом: в воде не растворяется, а во рту тает.

Но прежде чем оправиться в барханы к источнику, Жаргал отдал дань уважения самой горе Отгон-Тэнгэр, которая окружена густыми лесами, на её вершине берут начало реки, на территории парка есть минеральные холодные и горячие источники, обитают уникальные виды птиц и животных.

Как он отдавал эту дань уважения? Отдыхал после долгого пути и общался с местными пастухами, окунулся в горное ледниковое озеро, и, наконец, сидел на макушке слоистой, словно горка блинов, скале, насвистывая затяжную мелодию для снующих внизу тарбаганов — монгольских сурков, которые по размерам в несколько раз больше европейских.

Этой мелодией Жаргал выражал насмешку над глупыми королями и президентами, всеми теми, кто в погоне за властью предпочёл жить суетными хлопотами, вместо того, чтобы наслаждаться жизнью. Как наслаждался сейчас он.

Родник в "золотых песках", который после этого посетил Жаргал, порадовал чистой водой, которой путник напился и даже на всякий случай намочил в нём свою коллекцию камней, а также красивым видом дюн в закатном солнце.

Пастух, в доме которого на этот раз остановился путешественник, за ужином неожиданно спросил Жаргала, будет ли он участвовать в грядущем фестивале кочевников.

— Что за фестиваль и что понимается под "участвовать"? — осмотрительно поинтересовался Жаргал.

— Фестиваль называется "Наадам". Наряжаемся в национальные костюмы и устраиваем соревнования. В городах шествие в костюмах, борьба и стрельба из лука проводится, а у нас, настоящих кочевников, будут ещё и конные скачки.

— Расскажи подробней правила, — попросил Жаргал.

Из объяснений хозяина и показанных фотографий прошлых соревнований выяснилось, что скачки и соревнования по стрельбе остались практически такими же, какими их помнил Жаргал. Будто и не отсутствовал он пятьсот лет. И, конечно же, ему захотелось поучаствовать!