при дальнейшем рассказе будем называть кардиналом Ришелье, приобретал все более и более влияния и, без сомнения, совершенно вытеснил бы Люиня, но смерть последнего избавила Ришелье от необходимости прибегать для этого к новым интригам. После смерти Люиня Ришелье назначил губернатором Бастилии Леклерка дю Трамбле, человека ему преданного и вполне покорного его воле.

Ришелье был в постоянной борьбе, потому что против него беспрестанно составлялись заговоры и строились разные интриги. Лиц, стоявших во главе заговоров и интриг, он без сожаления предавал смертной казни; других участников и тех, которых подозревали в этом, изгоняли из Франции или заключали в тюрьму безо всякого суда. Приверженцев их и вообще людей, пользовавшихся их доверием, тоже заключали в тюрьму или изгоняли, и все это совершалось из опасения или по подозрению. Кардинал Ришелье действовал таким образом в отношении как мужчин, так и женщин, невзирая ни на какое их общественное положение. Государственные тюрьмы в Бордо, Дижоне, Лионе, Амбуазе, Блуа, Венсене и других местах наполнялись заключенными по приказанию Ришелье. Чаще всего заключали в Бастилию, и было бы невозможно рассказывать историю каждого из них, а потому ограничимся наиболее замечательными. К числу таких относится заключение в Бастилию маршала де Бассонпиера. Ришелье считал его своим врагом, и, когда власть кардинала уже вполне упрочилась, он приказал заключить маршала в Бастилию. Это случилось 25 февраля 1631 г. В Бастилии Бассонпиер написал свои мемуары. Вот что, между прочим, он рассказывает в них о своем заключении: «В среду 26-го господин дю Трамбле пришел меня проведать и сказал мне от имени короля, что тот приказал меня арестовать не за какую-либо вину, что считает меня своим верным слугою, но из опасения, чтобы я не был вовлечен в какой-либо дурной поступок, и я недолго пробуду в Бастилии, что меня очень утешило». Однако, несмотря на это обещание, Бассонпиер оставался в Бастилии в течение двенадцати лет, но пользовался там большими льготами. Он сам рассказывает об этом в своих мемуарах. Из них видно: 1) что в силу королевского повеления ему дозволялось расхаживать по всей Бастилии, запрещено было только выходить за ее пределы; 2) что, кроме того, ему разрешено было иметь при себе тех из своих слуг, которых пожелает, и что, воспользовавшись этим позволением, он взял к себе двух лакеев и одного повара, для которых была отведена особая комната, рядом с помещением маршала. Ришелье то подавал ему надежду на освобождение, то повергал его в отчаяние, а между тем маршал лишился не только почетной должности, которую он занимал[27], но, что еще хуже, – своего семейства и своего имущества, как это видно из его мемуаров.

Такова была система Ришелье по отношению к значительным лицам, подвергавшимся заключению в Бастилии, но которых нельзя было ни в чем обвинить. Таким образом маршал де Бассонпиер подвергался этой нравственной пытке в течение нескольких лет. Несмотря на это, он все-таки не терял надежды, пока его племянница госпожа де Беврон не отправилась к самому кардиналу, который с насмешкой сказал ей, что ее дядя находится в Бастилии только пять лет, а граф Овернский пробыл там четырнадцать лет. С тех пор всякая надежда исчезла в душе Бассонпиера. Протомившись в тюрьме двенадцать лет, он был освобожден уже после смерти Ришелье.

Перейдем теперь к рассказу о других заключенных, которые переносили в Бастилии те же страдания, да еще терпели ужасы подземных тюрем. 

Командор де Жар  

В числе этих злополучных был командор[28] де Жар. У кардинала Ришелье был интимный кружок, состоявший из молодых и красивых женщин. В этом кружке он отдыхал от своих трудов и являлся там любезным и милым хозяином, стараясь забыть, что он духовное лицо и министр. Изо всех персон этого кружка более других выдавалась известная в то время герцогиня де Шеврез. Ришелье горел к ней страстью, а герцогиня была вполне предана королеве Анне Австрийской и, делая вид, что отвечает кардиналу на его любовь, старалась выведать у него государственные тайны и узнать о том, как он намерен действовать относительно королевы. Для достижения этой цели она составила заговор с хранителем печатей де Шатонефом и с командором де Жаром. Последний ее любил, и она действительно отвечала ему на его чувства. Между тем кардинал опасно заболел. Думали, что он уже не встанет, и многие начали составлять честолюбивые планы по случаю ожидаемой ими кончины Ришелье. В особенности неосторожно поступал в этом случае де Шатонеф, подстрекаемый герцогиней де Шеврез, королевой и дамским политическим кружком, о котором мы уже говорили. Как эти дамы, так и Шатонеф неблагоразумными поступками обнаружили свои замыслы. Ришелье же стал поправляться и, узнав о составленном против него заговоре, подписал несколько приказов об изгнании и заключении в тюрьму. Сначала он хотел покарать герцогиню де Шеврез, чтобы унизить ее и принудить обратиться к нему с просьбой о помиловании, но герцогиня была вовремя предупреждена и удалилась в Испанию. Оставались два главных лица, которым он мог отомстить: Шатонеф и де Жар. Первого он заключил в Ангулемский замок, откуда он освободился лишь по смерти Ришелье.

Де Жара постигла ужасная кара. Он был захвачен в тот самый момент, когда собирался отправиться в Испанию. Его заключили в Бастилию, и притом в самую ужасную подземную тюрьму. Это случилось зимой 1633 г. В этом помещении он пробыл одиннадцать месяцев, не выходя из него ни на минуту и не имея ни малейшего облегчения в своих страданиях, как нравственных, так и физических. За это время волосы и ногти его отросли ужасным образом. Платья и белья ему не давали, так что, когда он вышел из тюрьмы, он был почти нагой: рубашки на нем уже не было, а платье почти совершенно сгнило от сырости. При этом его морили голодом. Несмотря на все это, он не лишился энергии. Такое ужасное заключение переносил без жалоб, без ропота и не обращаясь никогда ни с одной просьбой. В присутствии тюремщиков он хранил молчание и держался гордо, ожидая со стоической невозмутимостью развязки всего этого дела. Кардинал назначил для наблюдения за де Жаром известного в то время патера Иосифа, отражения всего злобного, что было в душе Ришелье. Патер Иосиф несколько раз приходил в тюрьму к де Жару, чтобы потом дать кардиналу отчет о страданиях этого узника, но это нисколько не смущало последнего. При виде этой особы де Жар сохранял равнодушие и не произносил ни слова, заранее приготовившись к самому худшему.

Де Жара подкрепляла