свалился на скользкий лёд. Пахомка помог вернуть устойчивое положение.

У передних саней уже идёт бой. С обрыва на нас сыплются разбойнички. Тёмных пятен на искрящемся снегу всё больше. Руководство шайки не смутило, что охраны больше обычного. Вместо одной дюжины — три.

Но их поболее сотни будет, правда мои лучники активно прореживают супостатов, стараясь выбить их стрелков.

— А ну, покажем себя, други, — я сорвал щит с борта саней и возглавил свой отряд. Когда подбегали неторопливым шагом к месту схватки, нас уже было десятка два.

От мощного таранного удара клина мужичьё дрогнуло. В нас полетели многочисленный сулицы, даже вилы ударили в мой щит. Кто-то вскрикнул позади, но я уже налился яростью. С диким криком взлетел на полметра и обрушился на выставивших своё немудрённое вооружение мужиков. От удара щитом улетел в толпу плотный звероподобный мужик, пинок ногой и его напарник вылетел из строя. А когда построение врагов разорвалось как гнилая портянка, мы ворвались в него «як голодные волки в стадо овец». Сразу битва превратилась в свалку. И, несмотря на то, что на одного моего пришлось три врага, мы побеждали.

— Трифон, не добивай раненных, оставь для допроса, — успел крикнуть я, когда понял, что рискую остаться наедине с истекающими кровью трупами.

А у меня совсем другие планы. Такой большой отряд должен где-то базироваться. И, что главное, где-то они должны держать хабар. Думаю, что не мало обозов разграбили, а тела не жалеючи спустили под лёд.

Да, вот Лёшенька, ты и стал другим. Совсем другим, жёстким и равнодушным к чужим жизням.

Стою посреди снежной равнины и раскинув руки и подняв очи к небу возношу хвалу всевышнему. За то, что дал мне выжить. За то, что другие жадно хватают воздух через разрубленные лёгкие и прощаются с жизнью. А я выжил и довольно неплохо себя чувствую. В нескольких метрах от меня лежит бедолага со стрелой в горле и хрипит, пуская пузыри. А мне нет до него никакого дела. Равнодушно скользнул взглядом и пошел дальше. К сожалению у нас потери, двое из команды Вавилы. Они приняли первый удар. И, надо отдать должное — с честью. Не дрогнули и продержались пять минут, пока мы не подбежали.

Пленных не мало, с десяток. Остальных порубили, есть ещё раненные, но их даже не перевязывают, просто посматривают и ждут, когда истекут кровью.

Сразу по горячим следам начали пытать выживших. Выяснилось, что и тут не обошлось без духовного наставника. Только вместо помещика тут городской авторитет — Яшка Рваный. Этот нехороший человек не полез в гущу боя, а ухитрился улизнуть. Пришлось поторопить неразговорчивых пленников. Сразу двое согласились выдать секретное место где главарь держит богатства, а заодно где остатки банды отсиживаются среди болот.

Пока половина отряда занималась очисткой природы от мусора, мы отправились по следам убегавших.

Коней оставили пока в лесу. Среди бурелома, покрытого снегом немудрено переломать коняшкам ноги.

К сожалению главарь оказался умнее, чем ожидалось. Он и три его сподвижника пошли в другую сторону. Бросили награбленное и лагерь, подались в бега.

Ну и бог ему судья, а мы по заснеженной тропе направляемся через лес к лагерю банды. Три землянки, горы мусора, несколько кострищ и никого живого. Пленный показал, где прикопали особо ценных свидетелей. Купцов мучали, пытая где держат казну. Ну и баб помоложе мучали — потому что тем не повезло родиться бабами.

К схрону я не пошел, отправил Трифона и ещё троих. С ним проводник.

Вернулись через минут сорок, Трифон поведал, что там действительно есть награбленное.

Не хотелось мне в этом зловещем месте останавливаться на ночёвку, но придётся.

Двое отправились за лошадьми. Сани сюда не затащить, а вот коней можно — если острожено. Придётся поработать грузчиками.

Спал плохо, снилась всякая хрень. Проснулся, когда ещё ночь не рассталась со своими правами. Подошёл к костру, огонь горит, а два сторожа расположились поодаль, чтобы глаза огонь не забивал.

Ну, мне по статусу не положено сторожить, поэтому подкинул пару поленьев и протянул озябшие руки к теплу.

* * *

Воспоминания о моей прошлой жизни будто подёрнулись дымкой. Всё помню, но будто не со мною это было. Батя и мама, армия, завод и подруги. Сейчас у меня другие ценности, вспоминаю — какое возмущение в своё время вызывали навязываемые янками ценности. Как меня корёжило от этих слов — либерализм, толерантность и феминизм.

Сейчас для меня таких понятий просто не существует. Не только для меня, для всех. Плохо ли это? Не уверен. Я бы хотел очутиться в России в 19-м веке. Когда свободно можно было высказать своё мнение. Александр Сергеевич, гений от литературы, был редкостной сволочью. Волочился за чужими жёнами и нарвался на пулю. Так вот, он яростно клеймил царя в своих произведениях. А тот, дурачок, его долги у кредиторов погашал. Вот это терпимость. Александра II в итоге террористы грохнули, потому что император стеснялся ходить по городу с охраной. Вот это кровавое самодержавие.

Господи, почему ты не закинул меня в эти просвещённые времена. Сейчас сидел бы в поместье на Полтавщине или под Курском. Читал бы Вольтера и ставил бы спектакли, где крепостные пели бы арии знаменитых итальянцев.

А вместо этого я гоняюсь за мужиками, вся вина которых, что они хотят жить. Они с семьями, трудами князей и бояр, оказались на лесной полянке посередине зимы и пришлось самим думать о хлебе насущном. Пенсий, пособий и прочих благ здесь не наблюдается.

Именно по этой причине я запретил добивать раненых. Кто выживет, вместе с остальными заберу к себе. Глядишь пристрою к делу. Ведь не от хорошей жизни простые пахари идут на разбой.

Результат первой операции — изрядное количество товара. Больше всего было тканей, видимо пострадали купцы с юга. Что меня особо порадовало, это мешочки со специями и чаем. Самым настоящим душистым листовым чаем. Это богатство я сразу забрал в личную кладовку.

Пленных не стал сдавать в разбойный приказ. Сначала посадил под замок. Потом мои подсылы поработали среди военнопленных. Среди них попались мерзавцы, пытавшие купцов и получавших от этого положительные эмоции. Этих свёз в город и сдал кому положено. Остальные пока посидят у меня.

14

— Может побудете ещё немного?

— Не, надо домой. Семьи проведать, а то дети забудут как папка выглядит.

Это я пытался уломать Вавилу и его ватажку остаться ещё на месяц.

За последнее время мы хорошенько почистили караванные пути, переняли