– Это тайна, доступная только членам братства.

По его тону чувствовалось, что тема закрыта.

Тогда я пошла ва-банк:

– А почему?

Он явно не ожидал, что я продолжу наседать, моя настойчивость удивила его. Фирмен снова внимательно посмотрел на меня, словно в очередной раз взвешивая, достойна ли я узнать больше.

– Если вы откроете для себя всю систему, то сможете чувствовать, как устроены люди, обладающие тем или иным характером. Вы естественным образом начнете их опознавать в окружающих, а это значит, получите определенную власть над ними. Изучив все девять типов, вы станете обладателем полной карты человеческой души, а вместе с ней и колоссальной властью. Многие мечтают заполучить ее. Но мы печемся о том, чтобы этого не произошло.

Честно говоря, такие вещи меня никогда не интересовали, но мысль о том, что можно научиться распознавать, как устроен тот или иной человек, меня завораживала.

– Что нужно сделать, чтобы войти в ваше братство?

– Быть рекомендованным одним из его членов и дать клятву.

– Клятву?.. Какую?..

– Соблюдать устав и выполнять некоторые обязательства.

– А что за обязательства?

– Самое главное из них – каждую неделю вести беседы с новыми членами братства.

– Примерно как вы со мной сейчас?

– Да, очень похоже.

– И… как долго это нужно делать?

– До восьмидесяти лет.

– Что? До восьмидесяти лет?

– Да.

– Это шутка?

– Нет.

– Что за бред! Я на такое не пойду! Я не буду брать на себя обязательство, которое придется выполнять до конца жизни!

Мое возмущение нисколько его не задело. Он ответил совершенно спокойно, с легкой улыбкой:

– Это и не требуется. Никто из членов братства не рекомендовал вас.

Внезапно я почувствовала себя глупо.

Я так мечтала прикоснуться к этой тайне. Если бы он только рассказал… Если бы это не требовало таких жертв…

Мы вернулись к моей ситуации, и я выпросила у Оскара новый характер. Оказалось, что я выбрала третий номер.

Я привычно расслабилась и закрыла глаза, готовая снова покинуть мир страхов и сомнений.

Комо, 10 января 2018 года

Сэм Бреннан стоял на балконе гостиничного номера в белом банном халате. Он только что вышел из душа и брился, любуясь гладью озера и наслаждаясь прохладой раннего утра. Из-за горы показались первые лучи солнца, и вода засияла всеми оттенками голубого. Рыбацкая лодка, отчалив от берега, поплыла вдаль, оставляя за собой сверкающую полосу.

Накануне Сибилла Ширдун отменила встречу. «Она очень устала, ей нужно отдохнуть», – объяснила помощница Джулия.

Сэм надеялся днем попасть на виллу. Он не мог бесконечно торчать в Комо – рано или поздно ему придется уехать. Европа бурлила событиями, и кому-то нужно было их освещать.

В номере зазвонил мобильный телефон. Сэм выключил бритву и вернулся в комнату.

Это была Дженнифер, его ассистентка.

– У меня несколько музыкальных новостей.

– Супер!

– Рано радоваться. Все довольно запутанно. Позвонил Жоэль Жобе, сказал, что починить рояль будет не так просто. Нужно поменять войлочные прокладки и вирбельбанк, снять старый лак с деки и покрыть ее новым, ну и еще по мелочи – отполировать клавиши и какие-то другие детали, я не очень поняла, насколько они важны. В общем, все это выльется в приличную сумму.

– Начальство дало добро?

– Я еще не спрашивала, хочу сначала найти пианиста. Твой Фланаган постоянно вне зоны доступа. Если мы его не найдем, есть ли вообще смысл в реставрации?

– Не уверен, – грустно признал Сэм.

– Тогда это все новости на сегодня.

– Ищи дальше Фланагана и держи меня в курсе. Давай, пока, у меня параллельный звонок.

– Пока.

Ого! Это с виллы Ширдун!

– Алло!

– Здравствуйте, месье Бреннан, это Джулия.

Он сразу узнал ее голос и этот обворожительный итальянский акцент.

– Добрый день, Джулия, как поживаете?

– Отлично. Мадам Ширдун, между прочим, тоже. Она хорошо отдохнула и готова вас принять. Сможете подъехать на виллу к трем часам?

– Конечно! Обязательно буду.

* * *

Лион, 18 июня 1964 года

Иван Раффо стоял в ванной комнате лионского отеля, где провел ночь. Он тщательно завязал галстук и затянул его так, чтобы воротник белой рубашки как можно плотнее прилегал к шее.

Ему предстояло провести аудит «ПигмаЛиона». Причем сделать это наилучшим образом, потому что ставки были как никогда высоки. В прошлом месяце он провалил задание: вдоль и поперек изучил завод по производству ступиц колеса для грузовых автомобилей в департаменте Мэн-и-Луара и в докладе рекомендовал сохранить рабочий состав. Американский инвестиционный фонд вложил туда два миллиона франков, а как только подписали договор, эти чертовы пролетарии начали работать спустя рукава, а потом и вовсе устроили забастовку, протестуя против иностранного капитала. Прошел месяц, но ситуация и не думала улучшаться – все крупные заказчики перешли к другим производителям, а сам завод постепенно приходил в упадок. Директор фонда вызвал его и поставил ультиматум: еще одна ошибка – и он уволен. Так что теперь настало время предельной внимательности. Малейшая оплошность – и можно идти на биржу труда.

Будь у него такая возможность, он бы отказался от «ПигмаЛиона». Ивану изначально не нравилась эта затея. Во-первых, он дико боялся воды, и при мысли о том, что придется провести целую неделю на корабле, его страх утонуть раздувался до нечеловеческих размеров. Но об этом никто не должен был знать: стоит один раз показать свою слабость, и тебя всю жизнь будут презирать. Другую фобию, еще более постыдную, он тоже держал в строжайшей тайне. С самого детства его до смерти пугали любые проявления чувств, особенно крики, к которым так склонны женщины.

Всю жизнь он старался держаться как можно дальше от этих фурий, и, надо сказать, ему это отлично удавалось. Он экономил кучу времени, пока его идиоты-коллеги влюблялись и теряли голову от чувств. Терять голову… Какая глупость! Зачем придумывать чувства там, где дело в гормонах? Такой же идиотизм, как терять целый вечер, пытаясь соблазнить какую-нибудь фифу, делая вид, что вам обоим интересны эти бессмысленные разговоры, вместо того чтобы сразу перейти к главному. Гораздо проще обратиться к профессионалке, с которой даже разговаривать не придется. Это, конечно, недешево, но если посчитать временные затраты на обычную женщину, получается довольно выгодно. Пять минут, включая душ. После самого процесса, конечно. А если она вдруг начнет стонать, можно попросить не делать этого. Не стонать, не разговаривать, не кричать.