– Ну конечно, чисто технически это был подарок от Вадима. – Свекровь деликатно понизила голос и слегка отвернулась от сына, который, впрочем, был погружен в свои мысли так глубоко, что это выглядело практически трансом. – Но я ведь понимаю, что основной добытчик в семье – ты. И поверь, я это очень ценю. А что вы решили делать с квартирой Галины Дмитриевны?

– Спасибо, конечно, но я как-то не пойму, о чем мы говорим…

– Ну квартира в Сокольниках, Надя, что ты?

– Квартиру бабушка собиралась оставить мне, то есть для Леши, конечно. Но завещание, наверно, у нотариуса, я пока не узнавала, как это все. Майя Васильевна, так что за подарок? А то вы меня благодарите, а я никак не пойму, за что…

– Ну как же, дорогая. Это, конечно, было осенью, в октябре, но разве ты уже забыла? Отдых в Карловых Варах, который вы мне подарили. Это было просто незабываемо! Курорт, золотая осень, воды, такой чудесный внимательный персонал… У меня после кончины Игоря Павловича нет таких возможностей, как раньше, а здоровье-то сдает. Я вернулась буквально другим человеком, Наденька. Лечение там отличное. Кстати, а ведь мама твоя как раз в Чехии живет… Но у меня, конечно, не было никаких ее контактов, и мы не встретились. Думала, здесь ее увижу, но она не смогла приехать, да?

Страшно побледнев, Надя ответила:

– Да, просто не успела. Майя Васильевна, простите, пожалуйста, мне нужно срочно выйти…

– Тебе нехорошо? – картинно всполошилась свекровь, и Вадим как будто очнулся от наплывшего на него облака аромата духов и пудры. Он вопросительно взглянул на жену.

– Нет, все хорошо, просто забыла сделать одно важное дело. Я вернусь через минуту.

Надя метнулась в холл кафе и обессиленно упала на диван. Господи, ну как я могла… Найдя зеленую иконку мессенджера, она дрожащими пальцами открыла вкладку с контактами и нашла в списке мать. Нет, я не могу, не могу. Я напишу.

«Мама, сегодня мы похоронили бабушку». Отправить. Надя откинулась на обитую вишневым велюром спинку дивана и зажмурилась. Звонок раздался через секунду.

– Да, мам. Да… – Она вскочила и начала нервно кружиться на месте, зачем-то изо всех сил прижимая телефон к уху. – Сегодня, вот сейчас. На Пятницком кладбище… Ну прости, я закрутилась… Да, закрутилась и забыла. Ну прости меня, я правда не знаю, как это вышло… Ну не плачь… Слушай, ну тебя здесь двадцать лет не было, вы же с ней всю жизнь друг друга терпеть не могли, ну что ты теперь-то убиваешься, мам?!

Сигнал полный, зарядка тоже, но звука нет. Значит, Марина нажала на отбой. Надя стояла зажмурившись, вытянувшись в струну, и держала в опущенной руке мобильный, который внезапно стал тяжелым, как камень. Господи, ну почему все это так мучительно…

Светка выглянула в холл и увидев Надю, подошла к ней широким мягким шагом.

– Ну все, ну все, моя дорогая. – Подруга обняла Надю и ласково погладила по спине. – Все хорошо, успокойся.

Надя обмякла, всхлипнула и помотала опущенной головой:

– Ох, Свет, не хорошо, совсем не хорошо.

– Сейчас поедем ко мне, обо всем поговорим, все мне расскажешь, станет легче. Пойдем, пойдем. – Мягко, но уверенно, как медработник со стажем, Светка провела подругу обратно в зал. Маленькая компания уже распалась на атомы: подруги Галины Дмитриевны ждали повода вежливо попрощаться, Майя Васильевна копалась в сумочке, а Лешка показывал Вадиму фотографию:

– Пап, представь, что я там на кладбище щелкнул! Ну вот чистая готика, смотри! – Лешка повернул к отцу экран смартфона со снимком. На основании высокой стелы из черного камня виднелась надпись с ятями: «Здесь погребена голова инженера путей сообщения Бориса Алексеевича Верховскаго, казненного китайцами-боксерами в Маньчжурии в городе Ляо-Янъ в июле 1900 года. Останки привезены в Россию в 1901 г.».

Вадим удивленно приподнял брови, но ответил равнодушно:

– Да, очень необычно. Надо бы погуглить эту историю.

– Так, ребята, мы сейчас собираемся и все вместе едем ко мне, за город. – Светка говорила своим низким грудным голосом так, что всем измученным грустью этого дня сразу захотелось ей подчиниться. Но обращалась она только к Вадиму, Леше и Наде.

– Вадим? – Майя Васильевна капризно изогнула брови.

– Мама, я закажу тебе такси. Здесь совсем недалеко.

– Такси? Я с похорон члена своей семьи поеду на такси? – Поджав губы, свекровь отвела взгляд, и Надя умоляюще взглянула на Свету.

– Майя Васильевна, не волнуйтесь, мы вас подбросим. У нас две машины, Надина и моя. Прокатитесь со мной? – Сопротивляться Светкиным чарам не могла даже Невельская-старшая.

Задумчиво рассуждая, где же она видела эту милую девушку раньше, Майя Васильевна проследовала в гардероб и благосклонно позволила надеть на себя пальто.

Майя Васильевна, конечно, видела Светку, и не раз, – но это было очень давно. Забыть яркую, подвижную брюнетку с невероятно живым лицом и размашистыми, мягкими движениями было трудно, и образ действительно запечатлелся где-то в глубинах памяти. Но имя девочки вдова художника давно забыла. Света Зарницкая была однокашницей Вадима и Нади по художественной школе, той, в которую они ходили в школьные годы, до поступления в Суриковский институт. Потом несколько раз мелькнула на общих сборищах молодежи, которые при покойном Игоре Павловиче случались в его мастерской, но куда жена заглядывала редко. Поприсутствовала на чудесной свадьбе Нади и Вадима, а потом как-то растворилась в пространстве. Майя Васильевна попала в сложную ситуацию: с одной стороны, они явно знакомы, девушка ее называет по имени. С другой – если задать уточняющий вопрос, получится неловко.

– Майя Васильевна, вы меня, наверно, не помните. Я Света Зарницкая, училась в художке вместе с вашими ребятами, – сообщила Светлана, будто прочитав мысли вдовы.

– Светочка, ну что вы, как же я могу вас забыть! Разумеется, я прекрасно вас помню. Вы такая яркая, необычная, я всегда была очень рада вашей дружбе. – Майя Васильевна виртуозно владела светским искусством непринужденного комплимента.

– Спасибо большое! – Света улыбалась вполне искренне, хотя, казалось, мысли ее были не здесь. – Напомните, пожалуйста, ваш адрес?

– Старая Басманная, тридцать один, – откликнулась Майя Васильевна.

– Ах, ну конечно, это же совсем рядом с нашей школой. – Светлана ввела адрес в строку навигатора и взглянула на мать однокашника. – Смешно, по родному городу езжу с навигатором. Вот что значит долгая разлука.

– Да, Светочка, а где же вы жили?

– О, где я только не жила, – ответила она, осторожно выезжая с парковки на неновом синем «Пежо». – Сначала я поехала в Париж. Я там училась. Потом вернулась в Москву, работала в издательстве, но умудрилась здесь выйти замуж за француза и опять оказалась во Франции. Потом мы с мужем много лет прожили в небольшом городке в Бельгии, рядом с Брюсселем. А теперь вот вернулась домой.