Осознание своей вины расстроило ее. Она думала об этом, пока принимала ванну и готовилась ко сну. Раньше причиняли боль ей. Она всегда принимала близко к сердцу то, что ею пренебрегали. Клер помнила, что прежде, когда она отказывалась от свиданий, мужчины испытывали лишь легкое разочарование. Алексей же открылся ей, допустил ее до самого сокровенного, а она… Она вонзила кинжал ему в спину. Клер смотрела в темноту, снова и снова вспоминая все, что он рассказал ей за последние дни.

«Я помню, как ты смотрела на меня. Теперь я знаю, что ты думаешь обо мне на самом деле».

Алексей чувствовал себя униженным, а она лишь сыпала ему соль на рану… Она должна была догадаться, что его шрам отнюдь не последствие несчастного случая. Ну как же ей не пришло в голову, что за ним кроется страшная личная трагедия?! Возможно, если бы между ними было что-то большее, чем секс, если бы они хотя бы попытались быть искренними друг с другом, она стала бы доверять ему. Она ведь могла доверять ему – именно об этом он и пытался ей сказать!

Клер крепко зажмурилась. Ее бил озноб, все тело ломило от расстройства и усталости, но между бедер еще теплился огонь страсти.

Что же остановило его? Честь? Или же Алексей пресытился ею? Он был возбужден не меньше, чем она, его остановило лишь то, что она напомнила ему о защите. Но ведь она просто не хотела подвергать его риску. Не хотела, чтобы он чувствовал себя обязанным, чтобы оставался с ней лишь из чувства долга. Но если бы они поженились, то она…

Клер запретила себе думать об этом. Она села на постели и обхватила колени. Как такая мысль вообще могла прийти ей в голову? Она вовсе не хочет выходить замуж.

Нет. Это ложь…

Она свернулась в клубок, стараясь справиться с рвущейся наружу тоской. В мгновение ока годы отрицания перестали существовать. Она представила себе восхитительную картину: Алексей, она и их дети в этом прекрасном доме, полном любви и радости.

Она по-настоящему влюбилась в Алексея и мучилась из-за того, что он не испытывает к ней ничего, кроме естественного влечения мужчины к женщине. Она вспомнила все то, что он сказал ей в Париже. Нет, он не принадлежит к разряду мужчин, которые хотят семью.

Она силилась убедить себя, что все его слова и поступки были просто попыткой отгородиться от радостей жизни, чтобы наказать себя за грехи прошлого. Но даже если и так, вероятность того, что Алексей захочет связать свою жизнь с ней, крайне мала, если не сказать – ничтожна. Любая ласка, любое доброе слово между ними было лишь прелюдией к сексу. Алексею никогда не хотелось узнать ее душу. Она, Клер, не нужна ему.

От злости она расплакалась и рухнула на подушки, в очередной раз твердо решив запереть свои чувства на замок. Завтра ей будет лучше.

Когда она спустилась на кухню, то почувствовала запах только что сваренного кофе. Теплой куртки и ботинок Алексея в прихожей она не увидела, значит, его нет дома. Она без особой надежды бросила взгляд в окно, и ее сердце затрепетало. Он не уехал! Алексей чистил лопатой подъездную дорожку от выпавшего за ночь снега.

В следующие несколько дней Алексей почти не выходил из своего кабинета – работал, вел переговоры на нескольких языках. А в свободное от работы время скрывался от Клер на улице.

Следуя его примеру, Клер тоже пыталась погрузиться в работу – готовила последние материалы для фонда. Но мысли ее неустанно возвращались к Алексею. Каждый раз, когда они встречались, он выглядел бледным и утомленным, словно не смыкал глаз ночами. Очевидно, он испытывал на себе давление общественности. Клер вздыхала, не зная, чем может быть ему полезна. К тому же Алексей явно не был настроен делиться с ней своими проблемами и сомнениями. Понимание этого больно ранило Клер. Она не знала, как долго сможет просуществовать в таком режиме.

Неожиданно ей позвонил Ласло. Сбитая с толку его формальным приветствием, она спросила растерянно:

– Ты хочешь поговорить с Алексеем? Он наверху. Я как раз собираюсь подняться и спросить, чего бы ему хотелось на ужин.

– Пожалуйста, не беспокойте его. Он сейчас принимает участие в видеоконференции. Нет, мисс Дэниелс, мне нужно поговорить именно с вами. Мне бы хотелось обсудить ваше заявление для прессы, ввиду того что вы помогали Ван Эйку…

– Но я никак не помогала ему в делах.

На другом конце телефона воцарилось продолжительное молчание.

– Ты слышишь меня? Я никак ему не помогала!

– Согласно моей информации, вы вели его деловой календарь.

– Вот оно что… – Клер тяжело вздохнула и села прямо на ступени.

– Итак, мы сделаем заявление, в котором будет сказано, что вы не были в курсе его злоупотреблений средствами инвесторов. Тем не менее пока вы находитесь в опасности, потому что его приспешники могут угрожать вашей жизни. Именно поэтому вы являетесь гостьей Алексея с момента его вступления в должность президента компании. Ваши отношения носят исключительно платонический характер.

Клер порадовалась, что сидит. Кровь отхлынула от ее лица, ее зазнобило.

– Мисс Дэниелс?

Голос Ласло доносился до нее словно сквозь пелену.

– Да, я слушаю. Значит, мы объявим это прессе?

– В будущем это поможет вам избежать излишнего внимания со стороны прессы. Неприятно, если посторонние люди будут пытаться вмешиваться в вашу личную жизнь.

– В будущем? После моего возвращения в Великобританию?

– Именно. – Его голос звучал сухо и деловито. – Если к вам обратится кто-то из представителей прессы, на все их предложения об интервью вам следует отвечать, что вы не уполномочены давать ответы на какие-либо вопросы до завершения судебного разбирательства.

Клер услышала за дверью голос Алексея. Она знала, что ему будет неприятно видеть ее, так что она с трудом поднялась.

– Когда мне нужно уехать?

– В Лондон? Сегодня после интервью худшее будет уже позади. Вы сможете уехать, когда вам будет удобно. Все уже подготовлено к вашему возвращению.

«Все» подразумевало наличие квартиры, работы, а также пятидесяти тысяч фунтов на ее личном счете в банке. Она почувствовала дурноту. Все мысли смешались. Она больше не будет любовницей Алексея.

– Мисс Дэниелс? У вас остались какие-то вопросы?

– Нет… – выдавила она.

– Превосходно.

Алексей вышел из своего кабинета, ощущая гнетущую пустоту в душе. Ему было необходимо увидеть Клер. Всю эту неделю, наполненную различного рода разбирательствами, неприятными расспросами и публичным осуждением, она была его спасением. Каждый раз, когда он чувствовал себя на грани, Клер спасала его своим присутствием. Как обычно, она была тиха и спокойна, наполняла его дом теплом. Она занималась хозяйством, пекла печенье, мурлыча под нос старые джазовые композиции.

Когда Алексей предложил нанять человека, который бы взял на себя работу по дому – готовил и убирал, – Клер отказалась. Он был благодарен ей. Ему не хотелось, чтобы в доме появился чужой человек.