— Не знаю. Я не видела.

— Сейчас там никого нет. — Нейтан покачал головой. — И вряд ли кто-то был, если честно. Мы окружены садами со всех сторон, а забор сзади в десять футов высотой. Надо быть скалолазом, чтобы взобраться на него.

— Клянусь, я видела там мужчину!

— Может, стоит позвонить в полицию. Посмотрим, что они скажут.

Нейтан поставил кочергу на место и заварил мне чашку чая, пока я говорила с полицией. У снявшего трубку дежурного было отмечено, что я уже звонила, но его реакция оказалась противоположной той, на которую я рассчитывала, — он будто решил, что я склонна к фантазиям, и это был очередной случай их проявления. Осторожно, словно разговаривая с ребенком, которому приснился кошмар, он спросил, вижу ли я до сих пор те движущиеся тени. Узнав, что Нейтан выходил наружу и никого там не нашел, он посоветовал убедиться, что двери заперты, и перезвонить утром. Он явно посчитал, что мне привиделось. Я и сама не была до конца уверена. Ведь я проснулась в непривычном месте и действительно растерялась. Но человек в саду показался мне совершенно реальным.

— Я устал, Рэйчел. Пойдем спать.

Я поднялась наверх вслед за мужем. Он заснул через пять минут, а я продолжила лежать без сна, пытаясь разобраться, что было более реальным и пугало меня сильнее: преследователь, наблюдающий за мной из сада в предрассветные часы, или я сама, по предположению полицейского, страдавшая галлюцинациями.

Июнь 2017 года

— Придется ехать. Похоже, все хуже, чем обычно.

Я уже начала набирать номер полиции Уилтшира, но Нейтан говорил таким несчастным голосом, что я положила трубку и включила чайник. Пришло время завтрака, муж сидел за столом, но не притрагивался к своему тосту.

Ранним утром в саду было тихо и мирно. С восходом солнца я обошла его, но не обнаружила никаких признаков вторжения — ни следов, ни сломанных веток, ни поврежденных цветочных горшков. Трудно было поверить, что всего несколько часов назад под деревьями прятался человек. Нейтан был прав, никто не смог бы перелезть через десятифутовый забор. И его мать, конечно, была на первом месте; если с ней случилась беда, он обязательно должен был ехать.

— Из-за чего она упала?

— Бог знает, у нее путаются мысли. Энни нашла ее. Она пролежала на полу несколько часов.

Энни работала у его матери приходящей уборщицей. Она присматривала за Адой уже два года — с тех пор, как умер Питер и постепенно стала прогрессировать ее деменция. Я налила Нейтану кофе и поправила его наполовину развязанный галстук — новый, из серого шелка с маленькими звездочками, выглядевший гораздо лучше, чем повседневный полосатый. Должно быть, этот галстук прислала ему мать, и он надел его в знак уважения, хотя вряд ли в памяти Ады сохранился этот факт.

— Она оставила плиту включенной на всю ночь, на кухне стояла жарища.

— У нее мерцательная аритмия. — Я накрыла ладонью его руку. — Наверно, ей стало плохо с сердцем; мы должны отправить ее на обследование. Ее врач…

— Спасибо, Рэйч, не нужно медицинских лекций. Я разберусь.

Он выдернул руку и встал. Это был новый Нейтан, раздраженный и будто виноватый. Ада жила в Рединге одна, и он давно ее не навещал.

— Могу я чем-нибудь помочь?

— Ты? Ничем. — Его голос звучал непривычно резко. — К счастью, сегодня пятница. Я договорюсь, чтобы меня подменили. Сара, вероятно, не откажет.

Снова Сара. Нейтан вышел из кухни, набирая ее номер. Я вымыла чашки, поставила их сушиться и к тому времени, как он вернулся, нашла свой плащ. Его хмурый взгляд исчез.

— Сара согласна. Я сейчас соберу вещи и поеду.

Конечно, она была рада помочь. И могла подарить этот галстук как тайный призыв к тому, чего ей не хватало.

— Нейтан…

— Чтобы все уладить, мне нужно несколько дней. Сара сказала, что я могу взять столько отгулов, сколько понадобится для того, чтобы выбрать пансионат получше.

— Может, нам стоит сделать это вместе? Завтра выходной. Сегодня я могла бы уйти пораньше, если ты согласишься подождать несколько часов.

— Я справлюсь сам, так быстрее.

Наверное, он заметил изумление на моем лице, и его тон смягчился. Коснувшись моего плеча, он добавил:

— У тебя полно пациентов, ведь Дебби в декретном отпуске, а мне необходимо ехать прямо сейчас. — Он направился к лестнице и вдруг обернулся. — А еще я слышал, что ты вчера пригласила Лиззи на обед.

Обед с Лиззи совершенно вылетел у меня из головы, как и то, что Дебби в декретном отпуске. Меня кольнуло беспокойство — для забывчивости время было неподходящее.

— Не рассказывай ей о бабушке, пока мы не узнаем, что к чему. — Нейтан покачал головой. — Не надо ее расстраивать. — Его взгляд скользнул по мне. — Ты сегодня какая-то не такая, не могу понять, в чем дело.

Я надела летний сарафан из зеленого льна, отказавшись от костюма и колготок, которые обычно носила на работу, — они стали казаться мне безликой униформой, принадлежавшей кому-то другому. Для разнообразия я оставила волосы распущенными, мне стало нравиться ощущать их на моих плечах.

— Сексуальнее выглядишь, — уточнил Нейтан, и легкая улыбка тронула его лицо. Он продолжил меня рассматривать, вероятно, считая, что я так оделась ради него.

Я поцеловала мужа в щеку:

— Удачи с Адой, передавай ей привет.

Я вышла из дома раньше него. По дороге на работу я притормозила, чтобы проверить телефон. Не было ни одного сообщения. Меня пронзило разочарование, острое, как укол иглы для биопсии печени. Во время этой процедуры пациенты кричали от боли и недоверия, и сейчас мне хотелось закричать точно так же. На что я надеялась? Я сама установила правила. Мы не должны были общаться. Мне следовало вести себя так, будто ничего не случилось, хотя случилось все. Люк перевернул мой мир с ног на голову, и теперь придется ждать, пока все не возвратится на место. Я откинулась назад, закрыла глаза и сидела так, сдерживая слезы, пока сзади не засигналила машина. Женщина за рулем яростно жестикулировала, объезжая меня; ее губы сердито кривились.

Утро выдалось напряженным, запись на мой прием пополнилась за счет пациентов Дебби. Астма, больничные листы, гипертония, женщина с опухолью в груди, которую требовалось срочно направить к онкологу, мигрень. Я принимала быстро, довольная, что рабочие вопросы занимали все мои мысли, но тут появился Брайан. Он был последним пациентом в списке. Он всегда старался записаться последним. Вероятно, он думал, что так я смогу уделить ему больше времени. На этот раз он жаловался на одышку. Он сгорбился, приложив руку к груди, его ногти стали еще длиннее и грязнее.

— Что-то мешает мне дышать. — Он облизнул губы быстрым движением рептилии. — Я не могу нормально вдохнуть, грудь как будто сопротивляется.