Почему все получилось так… как получилось? Он, я, взаимное недоверие и даже неприязнь, ощущение ошибки от каждого моего действия — и от того, что я не настояла на своем и от того, что просто даже предположила возможность исправить все за раз. И от того, что ухожу.

А потом в моей жизни разбивается очередное зеркало. В которое я впечатываясь с размаху, стоит мне только оказаться в коридоре мужского общежития ранним утром.

Это зеркало — Хайме-Андрес, и на его лице не только досада и удивление, но и беспомощность и неловкость.

— Тали?

— Хайме, — бормочу едва слышно, — Д-доброе утро.

Не важно, что за слухи бродят по академии, не важно, что я никому ничего не обещала — я чувствую себя неправой в этой ситуации, которую сама же и спровоцировала. И с некоторым отчаянием понимаю, что она мгновенно станет известна всем, стоит раннему утру дорасти до времени завтрака. Даже не Хайме постарается… в коридоре уже показались другие студенты, завеса подери их дисциплинированность и общие душевые.

И не то что бы меня задевали косые взгляды или смешки — важнее выжить, важнее то, что вскоре здесь появятся неизвестные эроимцы — но я так не хотела к сплетению сложностей и обид, что уже наполняли каждый мой день, добавить еще и это, что сжалась.

И внутренне и, наверное, внешне.

— Милая… все в порядке?

Появление еще одного действующего лица заставляет меня и блондина вздрогнуть. Мигель показывается в дверях комнаты и выглядит при этом так, как и должен выглядеть мужчина после бурной ночи.

Растрепанный, с сорванной перевязью рубашки.

А я ведь выгляжу не лучше, полагаю…

— Неугомонная ты моя, — продолжает он громким голосом, — Я же попросил подождать меня, чтобы проводить.

По откровенно изумленному выдоху Хайме понимаю, что Мигель обычно никого не провожает… да и сам блондинчик вряд ли это делает.

И я в таком смятении от всего произошедшего — и происходящего — что не могу ничего толком сообразить или сделать. Потому когда спустя действительно непродолжительное время Мигель, уже в самых обычных штанах и жилете, снова выходит, подхватывает меня под локоть и ведет сквозь внимательные, но осторожные взгляды, безропотно подчиняюсь.

Вырываю руку только на крыльце.

И шиплю:

— К чему это представление?

— Предпочла бы справиться самостоятельно? — он холоден и отстранен, но в черных глазах — гнев и тьма.

— Справилась бы, — рычу, — Да и какая разница? Все равно кому припишут победу — пусть даже тебе. Или ты этого добивался?

— Я не участвовал в споре и не делал взнос, — встряхивает меня за плечи, — Да что с тобой такое? Я попытался хоть как-то прикрыть тебя — снова… И снова в ответ получаю лишь несправедливые обвинения. Твое поведение и мой поступок объяснят единственно возможным способом — нашими чувствами, ну или хотя бы твоими. А чувствами в академии привыкли прикрывать любую глупость. Но если бы я даже не вышел, если бы оставил тебя наедине с Хайме на пороге своей комнаты, то однозначно показал бы свое презрение. Ты этого хотела?

Я сникаю.

Он ведь прав. И поступил… единственно возможным способом, который позволит мне обойтись без жалящих спину смешков и жалости, выиграть время… Да и Хайме… еще не известно, как он поступит, если вдруг почувствует себя оскорбленным — а так я пусть и под мнимой, но защитой Мигеля.

Вздыхаю и тру лоб.

— Извини. И… спасибо. Я растерялась, — машу неопределенно рукой, потому что не знаю, как еще могу выразить свою благодарность.

— Так сложно сказать мне добрые слова, Тали? — вдруг усмехается Мигель, с неприязнью и грустью. Я силюсь добавить еще что-то, но он уже уходит.

Иду и я.

Что там — бегу.

Залетаю в свою комнату и остервенело начинаю бить подушку и кровать, мечтая сжечь все вокруг и самой испариться с дымом.

А когда успокаиваюсь — моюсь, переодеваюсь в самый закрытый свой наряд, в котором я чувствую себя как в доспехах, и отправляюсь в столовую.

— А мне можно сесть рядом с самой популярной студенткой академии? — Ливия грохает подносом с обедом и довольно смеется, когда замечает мой шокированный взгляд.

На завтрак я не пошла, затем у нас были "обратные индивидуальные занятия", как оригинально выразился ректор. На них я выступала в роли учителя, демонстрируя различные элементы танцев, а несколько девушек с младших курсов повторяли за мной — потому со своей пятеркой я должна была увидеться в обед.

Увиделась, ага. И поняла, что слухи распространяются по академии с такой же скоростью, как и в любом другом месте, где собралось достаточное количество аристократических сплетников.

— Так это правда? — с любопытством спрашивает Филипп, даже не уточняя, что именно.

— И помогло? — Отавио не сильно деликатней.

Кинтан же молча садится и делает несколько пасов руками, отгораживая коконом неуслышания.

Вздыхаю.

— Нет. О чем бы ни говорили. О чем говорят, кстати?

— Что эроимка обставила одивеларку.

— Что ты невеста Мигеля да Коста-Мело.

— Что он разделал всех спорщиков подчистую, и теперь встает вопрос, имеет ли он права на получение приза.

Значит, не врал. И правда не участвовал в этом соревновании. Можно было бы предположить, что это потому, что я ему не интересна, и обидеться. Но я и так наделала достаточно глупостей.

Не знаю как — точнее знаю — но с момента побега я как-то подрастеряла манеры, способность находить выход из самых безвыходных ситуаций, умение делать выводы и продумывать свои шаги наперед. И уж точно потеряла способность здраво мыслить и верно оценивать действия других.

Исчезновение магии или моя собственность несостоятельность, незнакомая обстановка или незнакомые чувства… можно оправдаться многим, в том числе тем, что вчерашний совместный танец опьянил меня сильнее, чем я думала. Но факт остается фактом — я совершаю все больше необдуманных событий и совершенно забыла о цели собственного исчезновения.

Новая жизнь.

А не бесконечный бег по кругу.

— Мигель ведь понял? — Ливия посмотрела пытливо.

— Да. И помог.

— Мигель не худший вариант… — начал Кинтан, но я его перебила.

— Знаю. Но наше взаимодействие странно повлияло на меня.

Опустив личные подробности, я пересказала свои ощущения и не была удивлена, что друзья тоже заметили странности.

— Может… магия пытается прорваться к тебе?

— Может это вообще магия Мигеля, стремящаяся заполнить пустоту?

— Или ты отторгаешь любую магию, что проникает внутрь?