Интервьюер все еще не мог успокоиться.

— Мы будем счастливы посетить вас, когда вы закончите ремонт и, конечно же, когда родится ребенок…

Итан промолчал. Пока он мирился с этим, но он никогда не впустит их в свой дом. Он никогда не подвергнет своего ребенка…

Своего ребенка.

Их ребенка.

Он закрыл за собой дверь и остался стоять в холле, разглядывая фотографии и вспоминая, как и когда они были сняты. Но эти воспоминания были такими тягостными, что он закрыл глаза.

Он хотел вернуться к нормальной жизни. Или к ее странной версии, которая была у них с Меридой.

Он открыл дверь в гостиную и сразу понял, что прервал оживленный разговор.

— Все в порядке? — спросил Джоб, потому что его сын был смертельно бледен.

— Да. Что вы двое здесь задумали?

— Я только что говорил Мериде: зачем вам переезжать в отель, когда вы можете поселиться здесь?

— Я ушел из этого дома двадцать лет назад, — резко сказал Итан. — И у меня нет желания…

— Итан, — прервал его Джоб, — я провожу здесь меньше времени, чем в больнице. В доме полный штат прислуги. И мне не нравится, что этот дом будет пустовать, а твоя беременная жена будет жить в отеле. Каким бы роскошным он ни был, это все равно не дом.

Если бы его отец не умирал, Итан откровенно высказал бы ему все, что он думает об этой затее, но он поберег эти слова для Мериды, когда они вернулись домой.

— Ни за что.

— А я считаю, что это хорошая идея.

— Серьезно? — Он посмотрел на нее. — Как бы там ни было, Мерида, мне все равно.

— Что ты хочешь сказать?

— Я завтра улетаю на Ближний Восток.

— Надолго?

— На четыре недели.

— Твой отец умирает, а ты уезжаешь на целый месяц?

— Да, — сказал Итан. — Это он хочет, чтобы бизнес не пострадал. Отели, видишь ли, не строятся сами по себе.

Да, он убегал. Но он ни за что не переехал бы в этот дом. Кроме того, его тошнило от этого фальшивого брака, когда они снова и снова улыбались на камеру. Когда они держались за руки и целовались, подозревая, что за ними наблюдают, но как только оказывались дома, прекращали всякое общение.

Его убивало то, что ночь за ночью он лежал без сна, в то время как она спала в гостевой комнате.

— Мы не сможем спать раздельно в доме отца, — сказал Итан и заметил, как она вздрогнула.

— Рита же знает…

— Рита родилась до того, как изобрели секс, — сказал Итан. — Она считает нормальным для супругов спать раздельно. А у моего отца огромный штат прислуги…

Итану на самом деле было уже все равно, что подумают слуги. Его гордость была задета. Но лежать ночь за ночью в одной постели и не дотрагиваться друг до друга было просто невозможно.

— Это ты хотела спать в разных комнатах, Мери-да. Что ж, я предоставляю тебе гораздо больше свободы — спать в разных странах. Этого тебе хватит?

Мериде нравилось навещать Джоба. Он проходил курс лечения в надежде дожить до того момента, когда родится ребенок.

— Как вы себя чувствуете? — спросила Мерида, целуя его в щеку.

— Очень устал, — признался Джоб.

— Итан будет звонить сегодня вечером. Он хочет знать…

— Я только что разговаривал с ним, — прервал ее Джоб. — Он сказал, что ультразвуковое обследование прошло хорошо.

— Да.

— Так ты знаешь, кто у тебя будет?

— Нет. — Она покачала головой, потом посмотрела на серое лицо Джоба. — Я могу попросить своего акушера навестить вас и рассказать вам все.

— Ты сделаешь это для меня?

— Конечно.

Мерида улыбнулась, но слезы подступили к ее глазам, когда они оба подумали, что он может умереть прежде, чем узнает, кто у нее родится. Чтобы Джоб не заметил ее слез, она повернулась к столику, уставленному цветами.

— Они роскошны, — сказала она, зарываясь лицом в огромный букет алых роз с прикрепленной к нему карточкой.

— Кто такая Шантель?

— Моя бывшая.

— Не похоже, что она хочет быть бывшей, — сказала Мерида. — Она пишет, что «отчаянно хочет видеть» вас.

Если бы кто-то из его сыновей читал его карточки, Джоб тут же пресек бы это. Но ему нравилась Мерида. И он хотел, чтобы она осталась с его сыном. Он хотел, чтобы их брак стал настоящим.

И поэтому он сказал Мериде то, чего не говорил больше никому:

— Я покончил с Шантель потому, что мне не нужны зрители.

— А как же я? — спросила Мерида.

— Ты член семьи.

И она снова чуть не расплакалась.

Он подозвал ее к себе, и она села на краешек кровати и взяла его за руку.

— Я беспокоюсь из-за мальчиков. Меньше об Итане, теперь, когда у него есть ты.

Мерида сжала его руку. На свадьбе она была уверена, что Джоб знает, что все это только фарс. Но, может быть, ему было легче думать, что его младший сын остепенился.

Но Мерида сомневалась в этом.

После свадьбы прошло несколько месяцев, и ее ужасала мысль о том, что может Итан затеять в Дубае. Она подумала, что, может быть, он из-за этого и уехал…

Мерида уже давно поняла, что быть замужем за Деверо — тяжелая работа.

— Вы тоскуете по Элизабет? — спросила Мерида.

— Ни секунды, — сказал Джоб, и Мерида нервно сглотнула, услышав такой неожиданный ответ.

— Но вы же были счастливы с ней…

И может быть, из-за морфина или из-за близости смерти Джоб не стал ничего скрывать.

— Наш брак с ней был самым тяжелым отрезком моей жизни.

Мерида была ошеломлена.

— Но у вас везде висят ее фотографии… и вы так хорошо говорите о ней…

— Ну, о мертвых плохо не говорят, верно? — Он покачал головой. — Так легче для мальчиков — пусть думают, что она их любила.

— А она их не любила?

— Единственным человеком, которого когда-либо любила Элизабет, была она сама.

И потом он рассказал ей кое-что еще. Правду. Такую важную, что Итан и Эйб обязаны были знать об этом.

Но Джоб был решительно против.

— Я унесу это с собой в могилу.

— Джоб, нет.

Это было откровением. И Мерида не знала, что с этим делать. И вообще, нужно ли что-то делать с этим.

Когда Итан изредка звонил, он был так сух с ней, что она, желая спасти лицо, была с ним неизменно холодна.