– Арефьева отказалась?

– Да. Я объяснила, что для участия в моих программах необходимы определенные условия, ведь любой эксперимент – это риск, но Полина не желала ничего слушать: она требовала сохранить грудь и лечиться так, чтобы не пришлось месяцами сидеть в обнимку с унитазом!

– И все же вы согласились?

– Меня настоятельно попросило начальство, – поморщилась Цибулис: видимо, ей было неприятно об этом вспоминать.

– Она пошла к вашему главврачу, и он… – начала Алла.

– Нет, не так просто! – не дала ей закончить онколог. – У Полины имелись связи, и она ими воспользовалась. Кто-то попросил главного, а он, в свою очередь, попросил меня. На самом деле просьба больше смахивала на требование, так как отказаться было невозможно! Пришлось взять Полину, но я с самого начала не слишком верила в успех: опухоль плохо реагировала на терапию. Я настаивала на смене схемы лечения и операции, Полина хотела продолжать.

– Так она, выходит, пала жертвой собственного упрямства?

Цибулис ответила не сразу. Отвернувшись к окну, она смотрела сквозь стекло на улицу, где весело светило солнце, словно отрицая саму возможность того, что в такое время люди могут мучиться и страдать от боли и болезни.

– Знаете, я… – начала она и тут же осеклась, передумав.

– Инга Алойзовна, вы уж скажите, что собирались, не заставляйте меня тратить время попусту, раскапывая все самой! – потребовала Алла, начиная раздражаться: эта женщина решительно не желала помогать, а ведь Алла, мягко говоря, не напрашивалась на это странное дело! Это вообще не «особо важное», так что, черт подери, она, полковник юстиции, здесь делает?!

Цибулис колебалась, и Алла никак не могла понять, почему.

– Полина умерла не от рака, – выдохнула наконец онколог.

– То есть?

– Она… она покончила с собой.

– Что вы такое говорите!

– Сама не хотела верить, но факты говорят в пользу самоубийства. Возможно, Полина начала понимать, что иного выхода, кроме операции, не существует, а пойти на это она не могла…

– То есть вы полагаете, она предпочла смерть лечению? Что заставляет вас так думать? И как она это сделала, почему никто не знает?

– Начальство в курсе, но вы же понимаете, что выносить сор из избы никому не выгодно! В случившемся нет вины учреждения, но пятно на репутации все равно останется! А насчет того, как Полина совершила самоубийство… У нее был диабет первого типа – основная причина, по которой я не хотела брать ее в программу, ведь онкология, осложненная таким серьезным хроническим заболеванием, непредсказуема! Невозможно предугадать, как поведет себя организм в такой ситуации, ведь взаимодействие экспериментальных препаратов с другими лекарственными средствами не изучено в должной степени, потому они и называются экспериментальными…

– Как умерла Полина Арефьева?

– Передозировка.

– Наркотиками?

– Да нет, что вы! Инсулином.

– Вы считаете, она намеренно ввела себе слишком большую дозу?

– Похоже на то.

– Что значит – похоже? – нахмурилась Алла. – Каковы выводы патологоанатома?

– Вскрытие не производилось.

– Как так?

– Полину нашли сидящей на полу в палате, рядом валялись шприцы… Она не смогла вынести мысли о том, что с грудью все же придется расстаться! Это моя вина – мне казалось, я ее почти убедила, но, выходит, ошиблась…

– А родственники, разве они не требовали объяснений?

– Родственников у Полины не оказалось, так что некому было настаивать на вскрытии. Да и нужно ли, ведь все было очевидно!

Алла знала, что в государственных медицинских учреждениях аутопсию проводят всем. Исключение составляют лишь пожилые люди, если родственники напишут отказ от вскрытия, и нет причин подозревать неестественную смерть. В частном медицинском центре, конечно же, дела обстоят иначе, и скрыть неприятное «происшествие» гораздо легче, просто «забыв» о необходимой в таких случаях процедуре!

– А человек, с помощью которого Арефьева прорвалась к вам, несмотря на ваше сопротивление – он не пытался выяснить, что произошло?

– Я даже не представляю, кто он! – развела руками Цибулис. – В любом случае, он не мог не знать, что его протеже мертва, однако не попытался связаться ни со мной, ни, насколько мне известно, с главврачом.

– С глаз долой – из сердца вон… – пробормотала Алла, качая головой.

– Выходит, так, – согласилась онколог.

Они немного помолчали. Алле надо было все осмыслить, а Цибулис, очевидно, погрузилась в невеселые мысли о пациентке, которую не смогла спасти. С другой стороны, чем она виновата? Девушка сама решилась на этот глупый шаг, а ведь могла бы жить да жить! Возможно, о карьере фотомодели пришлось бы забыть, но ведь в ее возрасте легко можно начать все сначала. А если повезет, вдруг получится сыграть на собственном несчастье? Как там зовут эту английскую модель с одной ногой – она сумела превратить свой недостаток в достоинство и стать востребованной! А грудь… Ну да, страшно представить себя с протезом, но ведь об этом никто и не догадается, если не знать наверняка. Почему же она все-таки это сделала – может, Цибулис была недостаточно убедительной, а может, пациентке казалось, что с потерей груди жизнь кончена?

– А как насчет другой пациентки? – спросила Алла, нарушая тишину.

– Кого вы имеете в виду? – на лбу Цибулис образовались морщины, словно она напряженно пыталась припомнить, о ком могла говорить следователь. – В последнее время я больше никого не теряла…

– Ох, нет, тут все не так ужасно, – махнула рукой Алла. – Некая Елена Куренная отказалась от ваших услуг и покинула центр, даже не оформив выписной лист!

– А-а, да, – закивала Цибулис. Морщины на ее лбу разгладились, и она снова стала выглядеть моложе своих лет. – Конечно, я помню Елену! Сама не понимаю, почему она так поступила: вроде бы я все ей подробно объяснила…

– То есть она фактически сбежала?

– Можно и так сказать. Знаете, у меня такое случилось впервые!

– Есть предположения, почему Куренная так поступила?

– Ни малейших. Я долго над этим размышляла, но так и не смогла ничего понять.

– Вы ей не звонили?

– А как же, звонила.

– И что она сказала?

– Ничего вразумительного. Мне кажется, она испугалась.

– Чего?

– Того, что все звучит слишком уж хорошо. Может, ее кто-то «накрутил»?

– Обычно боятся плохого, а не хорошего!

– Люди, попавшие в подобную тяжелую ситуацию, обычно много сидят в Интернете, читают всякие блоги, где дают зачастую ложную или непроверенную информацию. Кроме того, все индивидуально: одному человеку помогает одна терапия, другому – что-то совершенно иное, но объяснить это пациентам трудно! Я точно знала, что у нее все было бы хорошо, но, как говорится, хозяин – барин… Кстати, Алла Гурьевна, вы в курсе, что состоите в группе риска по онкологии груди?