– И когда они из квартиры выходили, ты лиц тоже не видел? – уточнил Крячко.

– Не-а. А зачем мне, слышь? Я к вашему брату, менту, лишний раз сам соваться не стану. Вот если уж вы ко мне… Как этот сегодня, слышь, – кивнул он на Морозова. – Тогда, да. Тогда я со всем уважением. Подтверди, Колян, слышь. То есть извините, товарищ участковый.

– Значит, Гуров, да? – задумчиво произнес Крячко, вновь обернулся к напарнику и неожиданно хитро прищурился: – А по голосу опознать его сможешь?

– Ну, не знаю, слышь, – усомнился Занозин.

– Лева, скажи что-нибудь.

– Ты резвиться собрался? – нахмурился Гуров.

– Ну как? – обратился Крячко к свидетелю. – Похож?

– Чего?

– Голос. Не такой у него был?

– Вроде нет, слышь.

– Лева, скажи еще чего-нибудь.

– Угомонись, ладно?

– Не, не он, – шмыгнул носом Санек.

Гуров вышел в центр гостиной и сухо произнес:

– Спасибо за информацию. Вы свободны. Морозов, проводи человека. Кстати, старшина, вы тоже пока свободны, – не оборачиваясь, бросил он участковому. – Подождите нас на лестничной площадке.

– Слушаюсь, товарищ полковник.

Не прошло и минуты, как оперативники остались в квартире втроем. Крячко, по-прежнему сидя на стуле, с наигранным подозрением приглядывался к напарнику. Алябьев замер в дверном проеме, ожидая распоряжений. Гуров молча прошел к столу и дважды легонько стукнул кулаком по поверхности. Повернул голову. Подобное озадаченное выражение на лице сыщика можно было увидеть нечасто.

– Значит, так, господа, – заговорил он, не глядя в лицо ни одному из коллег. – Вся эта история с упоминанием моей фамилии мне совсем не нравится. И я думаю, это не случайное совпадение. Преступники наверняка предъявляли документы, и, уверен, они у них в полном порядке… Пока все, что мы знаем, так это то, что выдавший себя за меня человек – высокий, с черными волосами.

– В общем-то, как и ты, – не удержался Крячко. – Меня терзают смутные сомнения, полковник Гуров. У Шпака – магнитофон, у посла – медальон, у Елены – сережки…

– Стас, мне сейчас совсем не до шуток. Подозреваю, что преступники скорее всего – бывшие опера. И скорее всего среди них есть как минимум один человек, знакомый со мной. Возможно, еще не так давно он работал с нами бок о бок.

– Или работает до сих пор, – ввернул Станислав.

– Твою мать! – не выдержал Гуров. – Если ты не угомонишься, Крячко, я сам тебя сейчас угомоню. Хочешь?

– Не заводись, – миролюбиво отозвался напарник. – Я не о том. Я хочу сказать, что у нас нет никаких гарантий, что опера бывшие. Они вполне могут быть и действующими… Но твоя несдержанность вновь наводит меня на нездоровые подозрения…

Его последние слова Гуров пропустил мимо ушей.

– Может быть, и действующие, – эхом повторил он. – Но начнем с бывших. Старлей!

– Да, товарищ полковник, – шагнул вперед Алябьев.

– Езжай в Управление, садись за компьютер и начинай шерстить базу данных. Мне нужен список всех уволенных из УГРО за последние три года. Возраст – от тридцати до пятидесяти. Темные волосы. Не думаю, что список будет таким уж огромным. Большой текучки кадров в ГУ никогда не было…

– Будет сделано, – заверил Алябьев. – Я могу выдвигаться?

– Да, езжай. За пару часов управишься?

– Управлюсь, товарищ полковник.

Старший лейтенант стремительно покинул квартиру Качанова. Крячко проводил его взглядом и с сомнением покачал головой, даже не пытаясь скрыть своего критического настроя:

– Бред! Подумай сам, Лева… Что нам это даст? Мы даже не знаем, кого искать. Ни одного нормального свидетеля, способного опознать псевдо-Гурова.

– Свидетели появятся, Стас. Что-то подсказывает мне, что Качанов, к сожалению, не последняя жертва. Эти парни и не думают останавливаться на достигнутом.

– И все равно это пальцем в небо. Тысяча людей могут прикрываться твоим именем. Бывшие опера, действующие… Из УГРО, из других ведомств… В конце концов, это могут быть и «урки», которых мы когда-то брали. Такой вариант тебе не приходил в голову?

– Приходил, приходил. – Гуров все еще смотрел не на напарника, а куда-то мимо него, в пустоту. – Мне много вариантов приходит в голову, Стас. Но ни за один из них пока нереально зацепиться. А начинать с чего-то надо. Вот с бывших коллег по ГУ и начнем.

– Пальцем в небо, – повторил Крячко.

Но Лев его уже не слышал. Сместившись к окну, достал из кармана мобильник и набрал номер. Прямые лучи солнца упали на его бледное, изможденное бессонными ночами лицо. После трех длинных гудков вызываемый абонент ответил, и он поинтересовался:

– Ну как там у вас с фотороботом девушки, Валера?

– Все в порядке. Составили, товарищ полковник, размножили и разослали по всем РОВД города. Особый упор сделан на те микрорайоны, которые вы указали. Свидетеля отпустил. Зря?

– Нет. Все нормально. Благодарю за оперативность.

Сыщик отключил связь, но еще долгое время стоял без движения, глядя в окно на залитую солнцем крышу детского сада. Крячко не стал нарушать затянувшегося молчания. В прихожей снова послышались шаги, и на порог гостиной ступил вызванный старшим лейтенантом Алябьевым эксперт-дактилоскопист, удерживая на весу металлический чемоданчик. Станислав приветственно взмахнул рукой и знаком дал понять молодому человеку, что тот может приступать к своей работе.

– Зови сюда Морозова и этого алкоголика-участкового, Стас, – не поворачивая головы, распорядился Гуров. – Пройдемся вместе по соседним подъездам. Возможно, кто-то еще мог видеть, как Качанова увозили.

– Вот это здравая мысль, – с улыбкой согласился Станислав и двинулся к выходу. – Главное, чтобы никто из них не опознал тебя. Я, конечно, прикрою глаза на твои грязные делишки, Гуров, но вот общественность… Может быть много шума…

Никакой реакции со стороны Гурова на новую шутку напарника не последовало. Мыслями полковник был где-то далеко.

Громкий стук в дверь выдернул Жору из состояния глубокого сна. Он резко сел на кровати и усиленно протер глаза, чтобы окончательно проснуться. Стук в дверь повторился. На этот раз еще более громкий и требовательный.

Жора пружинисто поднялся, выдвинул верхний ящик прикроватной тумбочки и, выудив из него компактный вороненый «глок», быстро передернул затвор.

Входная дверь уже сотрясалась под ударами кулаков.

– Что за хрен?!

Жора бесшумно приблизился к двери, держа «глок» на изготовку, и осторожно глянул в глубоко посаженный «глазок».

– Вот сука! – Он опустил оружие и открыл дверь.

Осман был на лестничной площадке один. В привычной болотного цвета водолазке с закатанными по локоть рукавами и синих джинсах. Голову дагестанца украшала черная бейсболка с нелепой надписью «Последний герой». Глаза из-под длинного козырька взирали на Жору тревожно и затравленно.