тоже усаживает сам. Можно подумать, это как проявление галантности. Но нет. По-любому отодвигает стул, дожидается, когда я устроюсь, и помогает задвинуть его ближе к столу, чтоб банально убедиться, что я наверняка останусь тут и не сбегу.

Вот и завтрак тоже выбирает сам!

Ничего необычного. Всё то, что я и сама вполне могу приготовить: менемен, сыр, оливки, свежие овощи и ягоды, мёд и сливки, а также апельсиновый фреш, йогурт с гранолой, свежий хлеб и традиционный чай. Разве что с искусством подачи у них тут всё обстоит куда шикарнее, десяти минут не проходит, а глаз радует множество миниатюрных тарелочек и вазочек. Но мне ж не любоваться, а есть. Причём, без вариантов. Едва официант, расставивший блюда, удаляется, опекун так и говорит бескомпромиссным тоном:

— Ешь.

Вздыхаю и смотрю на него, задумываясь о том, как он себе вообще представляет, будто в меня столько влезет. Мужчина же расценивает мою реакцию по-своему.

— Ешь, Асия. Иначе я сам в тебя всё это запихну.

Так и тянет предложить ему запихнуть что-нибудь другое. Не в меня. В себя. Например, свой язык, который с утра пораньше раскомандовался больше обычного.

Конечно же, оставляю это при себе.

Тем более, что другая часть меня и вовсе почти решается продолжить проявлять упрямство. Чисто в целях исследовательского эксперимента. Чтоб посмотреть, как опекун вознамерится исполнить это своё озвученное обещание и настолько опозорится.

Правда, ем…

А то с него же станется!

Он тоже наслаждается завтраком. В отличие от той же меня с видимым аппетитом.

Спасибо, молча!

Только перед тем, как покинуть заведение, всё же бросает едкое замечание:

— Вот видишь, не так уж и сложно.

Если честно, не имею ни малейшего понятия о том, что это значит. Потому и уточняю:

— Не так уж и сложно? — переспрашиваю.

Мы выходим на улицу. К этому моменту первый урок почти заканчивается. Но данное обстоятельство волнует по-прежнему лишь меня одну.

— Да, не так уж и сложно, — охотно кивает опекун, наблюдая за тем, как подгоняют его машину, — позавтракать вместе со мной, перестав меня игнорировать по утрам.

Что сказать…

Лучше ничего!

А ещё лучше:

— Теперь ты отвезёшь меня в школу?

Вижу, как по его губам расползается очередная насмешка. Кажется, ещё немного, и я начну её ненавидеть.

— Если бы не знал, что ты отличница и много времени уделяешь учёбе, подумал бы, что ты меня по какой-то причине избегаешь, Асия, — так и не отвечает на мой вопрос мужчина.

Но да, как только белый спорткар возвращается в его полное распоряжение, в школу он меня всё-таки отвозит.

Всё также вновь молча…

Глава 11

Глава 11

Асия

Парковка школы «Бахчешехир» граничит с зелёной зоной, где установлены беседки для отдыха на свежем воздухе, а чуть дальше — спортивная площадка, которой именно сегодня, как назло, решают воспользоваться для совместной пары, проводимой для всех старшеклассников. Первый урок я прогуляла, второй — в самом разгаре, когда я выхожу из машины. Девочки бегают по кругу, мальчики отжимаются, и все, как один обращают внимание на моё появление. Пусть не разбираю их начавшиеся  перешёптывания, но пристальное внимание слишком очевидно, чтобы ошибиться. Слиться с местностью и остаться незамеченной, разумеется, мне не удаётся. Даже преподаватель и тот поворачивает голову в мою сторону, пока я пересекаю заасфальтированную часть территории.

Вот же…

Придётся подойти.

Вдохнув поглубже, первым делом заготавливаю максимально искренние извинения:

— Доброе утро, — почтенно склоняю голову. — Прошу прощения за опоздание. Я задержалась…

Где?

За завтраком со своим своенравным опекуном?

Такое себе пояснение, как и причина.

Господин Давут Эрсой — мужчина, пусть и преклонных лет, но так называемой старой закалки. Кустистые брови сходятся ближе к переносице, стоит мне заговорить, отчего суровый вид учителя становится совсем строгим, а я почти впадаю в панику, не в силах придумать сходу более-менее сносное оправдание своему проступку.

Да и не приходится.

— Доброе утро, Асия, — на удивление не ругается, а снисходительно кивает учитель. — Можешь не объяснять. Твой опекун меня заранее предупредил о том, что вы задержитесь.

Мой до сих пор приоткрытый рот таким и остаётся, не закрывается. Запоздало, но киваю на его слова. На этом предел моего удивления только ширится. Стоит перевести внимание от господина Эрсоя ему за плечо, замечаю среди тех, кто отжимается, того самого парня из столовой с апельсиновым соком. Он сам тоже на меня косится, причём с заметной злобой, а под его правым глазом светится здоровенный фиолетовый фингал.

И это ещё не все сюрпризы!

Уж не знаю, что между ними произошло, но ребята рядом с ним тоже «украшены» следами побоев. А чуть поодаль… единственный из всех, кто ничего не делает, просто стоит, лениво наблюдая за происходящим в тени раскидистой кроны, прижавшись плечом к стволу дерева, сложив руки на груди.

Каан. Дикмен.

Собственной персоной.

В отличие от остальных, парень на обращает на меня никакого внимания, и я мысленно выдыхаю с некоторой степенью облегчения, позволив себе чуть дольше, нежели следовало бы, задержать на нём свой взгляд.

Просто, чтобы удостовериться, что он в порядке.

Нет, вовсе не потому, что мне не безразлично.

Его родители же на меня заявление собрались подавать!

А он определённо не только жив и здоров, но и похоже вполне неплохо себя чувствует. Уголки его губ подрагивают в намёке на ухмылку. В карих глазах, как обычно, светится тотальное высокомерие. Широкий торс облепляет футболка с короткими руками, а длинные ноги — спортивные шорты, поэтому могу свободно определить, что конечности у него определённо целы, без единого синяка или ссадины. Нос… лишь две тонкие полоски пластыря, прилепленных к нему, напоминают о произошедшем. Они, едва заметные с такого расстояния пара царапин, да небольшие отёки вокруг них.

То есть, нос — не сломан.

Разбит…

Но ведь не сломан!

Это не может не радовать.

Также, как и:

— Ну, и? Давай, беги, переодевайся и присоединяйся к нам, — отрывает меня от опасного занятия преподаватель физкультуры.

Киваю скорее машинально, нежели действительно осознанно. На источник всех