– Кто это? – спросила она Майкла, когда Зина оставила ее и ушла к Мануэлю.

Тот не ответил, быстро посмотрел на Люка, который задумчивым взглядом сверлил нежданного гостя.

– Роман Сафонов, – наконец, сказал он и с облегчением вздохнул, потому что мужчина удалился.

– Тот самый? – усмехнулась Тоня. – Он приехал к ней.

– Интересно, для чего?

– Чтобы поддержать, – Тоня посмотрела на пастыря, приближающегося к склепу, и похоронщиков, один из которых нес темно-бордовую урну. – Вот и Алекс. Хорошо, что Полины здесь нет. Черт! Почему вы не плачете на похоронах? – она прикусила губу, усилием воли сдержав слезы.

– Мы – воспитанные люди и никогда не демонстрируем эмоции при посторонних. Зато дома, когда нас никто не видит, даем волю чувствам.

– Я так хочу поцеловать тебя. Очень жаль, что это нельзя сделать прямо сейчас, – сказала Тоня, взяв его за руку. – Напомни, какая программа нас ожидает впереди?

– Поминального обеда не будет, – сказал Майкл. – Все займутся своими делами. Марк и Бекка уедут домой. Я отвезу мать в отель, там с ней и попрощаюсь. А ты возвращайся к Полине. Приеду к вам позже.

Тоня, соглашаясь, кивнула. После не удержалась и снова посмотрела на то место, где еще недавно был Сафонов. Она несказанно удивилась, увидев там Люка. Тоня поняла, что эти двое все еще испытывают чувства к Полине. Один удалился, так и не увидев даму своего сердца, а второй с ревностью «принюхивался» к месту, где только что стоял его соперник. Тоня вдруг побледнела и испугалась, но не смогла бы объяснить причин своего страха. Она просто почувствовала, как по спине побежал холодок, когда Люк повернулся к ней и смерил жестким взглядом, в котором было столько ярости, что у нее перехватило дыхание. Через секунду он уже улыбался, и девушка подумала, что увиденное было лишь ее фантазией. Однако в душу отчетливо впиталась ненависть, блеснувшая в глазах Люка, горевшая ярче, чем солнечные лучи, ласково трепавшие его волосы.

Иногда Полина открывала глаза, когда понимала, что находится в комнате одна. Ей не хотелось встречаться взглядом с братом или Тоней, которые постоянно были рядом. Она боялась увидеть в их лицах жалость или еще хуже презрение, страшилась упреков, которых вряд ли удастся избежать, учитывая насколько неразумным было ее поведение и к чему оно привело. Поэтому Полина предпочитала делать вид, что все еще спит, находясь под действием успокоительных и других лекарств. Она испытывала сильную жажду, но болезненную тягу к алкоголю утратила. Даже одна мысль о вине или виски вызывала тошноту и спазмы в желудке.

– Лучше? – спросила Сара, меняя капельницу. – Ну, открой глаза, я вижу, что ты не спишь. Не волнуйся, здесь никого нет. Майкл и его девушка ужинают.

– А ты почему не с ними? – спросила Полина, чувствуя, что язык с трудом повинуется ей.

– Не хотела оставлять тебя одну, – улыбнулась Сара, присела в кресло напротив кровати и с нежностью посмотрела на женщину, которую привыкла видеть в другом состоянии. – Ты, наверное, килограммов шесть потеряла, не меньше. Ключицы выпирают и шея такая тощая, что я могу обхватить пальцами. Жуткие синяки под глазами, морщинки появились. Ужасно выглядишь.

– А еще у меня болит живот и в горле саднит, – пожаловалась Полина, пытаясь подвигать затекшими ногами под одеялом.

– Неудивительно. Тебя рвало.

Полина облизала пересохшие губы и, почувствовав неприятный запах изо рта, сморщилась.

– И все это видели?

– О, ты покраснела, – довольно протянула Сара, отметив легкий румянец стыда, заигравший на щеках Полины. – Не волнуйся, в тот момент только я была рядом.

– Лжешь.

– Ну, еще Дин, Робби и Томас.

– Рыжего зовут Томас? – усмехнулась Полина. – А я не могла вспомнить его имя. Да-а, авторитет утерян навсегда. Мадам Матуа, лежащую в своей блевотине, они надолго запомнят.

– Я считаю, что ты идиотка, – заявила Сара, поправила очки на носу, а после измерила Полине давление. – Слегка повышено, но вполне сойдет для вернувшейся с того света. И парни придурки, потому что восхищаются тобой. Робби сказал, что никогда не встречал женщины, которая так любила бы брата. Может, он и прав, но твоя любовь оказалась безрассудной. Нельзя лишать себя жизни только потому, что тот, кого ты любишь, умер.

– Я слишком многих потеряла в этой жизни, – начала оправдываться Полина, но замолчала, заметив непримиримость во взгляде Сары.

– И еще сотни пройдут мимо. Умрут родители, будут уходить любимые, но ты не имеешь права идти вслед за ними раньше положенного срока.

– А кого ты потеряла?

– Сначала деда, – со странной улыбкой на губах ответила Сара. – Хороший был человек, баловал меня. Потом маму, следом любимую тетю. И Тейт, мою дочь. Она умерла от рака четыре года назад. После сдох мой кот. Вышел прогуляться и попал под машину. Прямо у дома. Как бы нелепо это ни звучало, но его гибель добила меня окончательно. Если бы не внуки, я бы точно выстрелила себе в голову.

– Внуки? – Полина в удивлении привстала на локте, но снова прилегла, чувствуя, как от слабости дрожат мышцы. – Сколько же тебе лет?

– Пятьдесят шесть, – Сара сняла очки и приблизила лицо к Полине, позволяя себя рассмотреть.

– Хорошо сохранилась, – констатировала Полина, глядя на гладкую кожу «доктора», ее блестящие черные волосы и искрящиеся глаза. – Мне такой не быть в твои годы.

– Бросишь пить – придешь в норму. Жизнь продолжается, дорогая. День сменяется ночью, на Востоке воюют, итальянцы веселятся, американцы толстеют, а наша королева живет и здравствует. Мир не рухнул со смертью Алекса, он лишь стал другим. Ты все еще дышишь, девочка, а значит, с каждым днем боль будет уменьшаться. Она никогда не уйдет, но уже не будет контролировать твое тело.

– Сара, меня не было на его похоронах, – Полина уткнулась лицом в подушку. – Я не попрощалась с ним. Не извинилась за слова, которые наговорила в нашу последнюю встречу. Понимаешь? Он умер, думая, что я его не люблю.

– Ты была самой дорогой женщиной в жизни Алекса. Все это знают. Так, твой второй брат вернулся, – Сара поднялась и подошла к двери, прислушиваясь к происходящему в соседней комнате. – Будешь с ним говорить?

– Не сейчас. Скажи, что я сплю.

– Как она? – послышался голос Майкла, заглянувшего в спальню.

– Как и два часа назад, – уклончиво ответила Сара. – Я ухожу. Моя помощь Полине больше не нужна. Теперь к дежурству приступаешь ты.

– Я перечислил на счет твоего фонда…

– Вот и отлично, – Сара не дала вслух озвучить сумму вознаграждения за свои хлопоты. – Не бесплатно же я меняла обоссанные простыни и вытирала блевотину с подушек. Знали бы коллеги, чем порой приходится заниматься мне, доктору наук, перестали бы здороваться.