Катя мысленно выдохнула. Теперь ей стало понятно, на что намекает наставница. Поняла она и то, что игра продолжается, а потому, как они и договорились с Катериной, стала подыгрывать Тише:

– Вы имеете в виду, что Леша по-настоящему влюбился в эту… в эту… – решив, что переигрывать все-таки тоже не стоит, она сделала вид, что пытается взять себя в руки, – …в мою так называемую сестру?

– Разумеется, – закивала Тиша. – Мало того, она отвечает ему взаимностью! Можешь себе представить, моя напарница застала эту парочку после занятий, когда эти голубочки… Мне даже стыдно произнести, что они делали…

– Целовались?.. – упавшим голосом пробормотала Катя. Получилось вроде бы правдоподобно.

– Именно! Вот до чего у них дошло. Но самое ужасное, как случайно подслушала моя напарница, Екатерина потом смеялась и говорила Алексею о тебе. Что, мол, ты там без него тоскуешь и даже не догадываешься, чем и с кем он сейчас занят.

– Какая она все-таки гадина… – прошипела, сжав кулаки, Катя. – Как жаль, что мы с ней еще долго не увидимся! Я бы ей сейчас…

– Ой-ой-ой! – замахала руками Тиша. – А вот этого не надо! Физическое насилие абсолютно исключено! И это просто замечательно, что вы долго не увидитесь.

– А я бы, может, и не стала физически, – сквозь зубы процедила Катя, вновь опасаясь, как бы не переборщить. – Я бы, может, разобралась с ней мистически. Нужно только подумать, как именно.

– Ну-ну, подумай, – уже совсем без иронии произнесла наставница и сказала уже обычным деловым тоном: – Но мы заболтались, между тем время занятий уже началось, идем в класс.

Во время урока Катя то и дело бросала взгляды на Ваню Митрофанова, пытаясь определить, тот ли он, за кого себя выдает, или подсадной экземпляр мистиков. Понять это «на глазок» у нее не получилось. Если Иван и был фантомом, то очень качественным, который вел себя в точности как обычный подросток. Оставалось одно: поговорить с ним лично. Но задавать прямые вопросы все же не стоило – Катя не хотела раскрывать, что она догадывается о непонятной игре учителей. И если этот Ваня был и в самом деле подсадкой, то об этом им немедленно стало бы известно. А тогда проводить дальнейшее «расследование» стало бы невозможно. Во всяком случае, чрезвычайно трудно.

И кое-что она все же придумала. Подойдя к Ивану после урока, Катя непринужденным тоном спросила:

– Вань, а скажи честно: тогда, на новогодней вечеринке ты мне это серьезно сказал или пошутил?

Иван удивленно поднял брови:

– На вечеринке? Ты имеешь в виду те дурацкие хороводы вокруг елочки в актовом зале?

– Ну… да.

– А что я говорил? Что нас принимают за первоклашек? Конечно, я это сказал серьезно. Или тебе самой было о-очень интересно в тринадцать лет петь про маленькую елочку и звать Деда Мороза?

– Я не про это… – Катя была уже почти уверена в том, что Ваня настоящий, но о том, что он сейчас вспомнил, не помнила она, а потому решила пойти ва-банк: – Я о твоем признании в любви…

Иван так вытаращил глаза, что Катя даже испугалась, не выскочат ли.

– Ты офигела, Юлаева? С чего бы я вдруг стал тебе в любви признаваться? Отстань от меня с этой ерундой!

– Спасибо, Ванечка, спасибо! – едва не прыгая от радости, проговорила Катя. – Прости, это была проверка. А настоящий вопрос у меня к тебе другой: как там Лешка? Что он рассказывает?

Иван так на нее посмотрел, что Катя даже растерялась. Разве она спросила о чем-то таком, о чем говорить не принято? Вовсе нет, всего лишь поинтересовалась насчет их общего товарища… А из-за Ваниного взгляда можно было подумать, что она его подговаривает пойти у маленьких детей конфеты отнимать. Или он так отреагировал на ее слова о проверке? Катя решила поскорей пояснить, не раскрывая при этом реальной причины:

– Ты прости, это глупость, конечно. Но мне показалось, что ты себя как-то не так ведешь. Вот и подумала: а вдруг ты – это не ты, вдруг это наставник тобой притворился.

– Зачем?

– Ну, мало ли. Посмотреть на нас изнутри как бы. Не бери в голову, говорю же – глупость.

– Да, от такой учебы скоро точно крыша поедет. Но я, вообще-то, не этому удивился.

– А чему? Не тому же, что я спросила про Лешку.

– Как раз этому.

– Ясно, – насупилась Катя, – и ты туда же. Да не нужен он мне! В смысле, что никаких чувств и всего такого прочего я к нему не испытываю. Но ведь он тоже мой друг – вот я и поинтересовалась у тебя: как он там?

– А я именно этому удивился, – хмыкнул Иван. – Потому что откуда же я знаю? Я понятия не имею даже, где это «там»! В смысле он наверняка учится в другой группе, но это ты и без меня знаешь.

Катя чуть было не прокололась – едва удержалась, чтобы не выпалить, что Леши во второй группе нет. Ведь она бы не смогла объяснить, откуда это знает, не сказав правды, но тогда пришлось бы признаваться и в том, что в другой группе вместо Лешки второй он, Иван. Нет, эти сведения, в которых они с Катериной пока еще сами не разобрались, сообщать остальным было совсем ни к чему. Но почему Митрофанов ничего не знает про Лешку? Может, он все-таки подсадная утка и пытается ее сейчас запутать? И все же она спросила у него прямо:

– Но ты ведь живешь с Безбородовым вместе! Почему не спросил про учебу? Неужели неинтересно сравнить?

– Ты так и не поняла, – помотал головой Ваня. – Я не могу у него ничего спросить, потому что не видел его с тех пор, как нас разделили на две группы. Я живу не с ним.

– А… с кем? – заморгала Катя. – К тебе что, надсмотрщика подселили?

– Никого ко мне не подселяли, я один в комнате. Тоска – хоть вой!

– Но где же тогда Леша? – совсем растерялась Катя.

– Наверное, тоже один живет, – сказал Иван. – Я думаю, наставники не хотят, чтобы мы обсуждали с ребятами из второй группы наши занятия. Может, они у них по какой-то другой методике проводятся или еще что-то есть, что нам не стоит знать для чистоты эксперимента. Хотя скажу тебе по секрету, та методика, по которой занимаются с нами, мне совсем не нравится. Я не только не чувствую, что становлюсь мистиком, но я вообще скоро тут болваном стану. Даже думал уже, не плюнуть ли на все, не сказать, что я пас, пусть назад домой отправляют. К космосу вся эта лабуда меня точно ближе не сделает.

– А как же Ирка? – вырвалось у Кати.

– Вот, – кивнул Ваня. – Меня только это и держит. Если бы мы с ней были в одной группе, я бы с ней поговорил – может, и она бы захотела вернуться. А так получится, что я ее тут бросил.

Катю так и порывало сказать, что и ей самой уже очень хочется вернуться, что происходящее в этом странном учебном центре нравится ей все меньше и меньше. Особенно теперь, когда стало понятно, что о Лешиной судьбе не знает вообще никто из них. Но говорить пока ничего нельзя, потому что никто их так просто домой не отпустит, а как себя поведут при этом ребята – неизвестно. Зато почти наверняка станут более осторожными и внимательными их учителя. Или кто там они есть на самом деле? Может, и впрямь не зря она подумала о надсмотрщиках – вдруг эта учеба действительно всего лишь ерунда для отвода глаз, а их тут держат взаперти, в стороне от реального мира совсем по другим причинам. Правда, по каким именно, она не могла пока представить. Ладно еще они с «сестренкой» – все-таки мистики, пусть и неопытные, хотя непонятно, как они кому-то могли помешать… Но уж ребята – те вообще, как говорится, не при делах. И пока эти непонятки не прояснятся, совершенно точно не стоит разводить ненужную панику. Поэтому она как можно уверенней сказала: