Люк потрясенно молчал. Им всегда говорили, что в городах рабов нет беспризорных детей, что пожизненное получают только за тяжкие преступления, как убийство и изнасилование. Неужели не существует приемных семей для таких детей, как Рени?

– Понятное дело, есть приемные семьи, но только для послушных детей, – с горечью сказала Рени, словно прочитав его мысли. – Таких, как ты, например, если вдруг что-то случится с твоими родителями. А я… меня никто не возьмет, я неуправляемая. Тебе еще многое придется узнать.

Он и так уже многое узнал.

Люк считал, что понял, что собой представляет Милмур, и думал, что в клубе нашел способ сглаживать проявления незначительной жестокости.

Но оказалось, за незначительной жестокостью стоит куда более значительная. Просто вопиющая. Неужели взрослые не знают, что несовершеннолетние дети бродят беспризорными по городам рабов? Знают и молчат? Не хотят этого замечать?

Люк не был уверен, что Рени не сожалеет о том, что рассказала ему свою историю, потому что за весь остаток пути она не проронила ни слова. Когда они пришли в штаб, условленный на этот день, их уже там ждали Джексон и Асиф. Рени все так же молча уселась на коробки, составленные друг на друга. И отчет о сделанной работе перед Джексоном держал Люк – за что они с Рени получили в качестве одобрения «молодцы».

– Пора рассказать нам, зачем мы все это делаем, – заметил Люк. – Зачем надо было рисовать трехметровое «Да!» на стене Дурдома?

– И на «Коммуникаторе-один», – подхватил Асиф. – Он не сказал мне даже после того, как мы оттуда ушли.

– Давайте дождемся Джессику и Оза. – Джексон улыбнулся. – Они скоро подойдут. И будьте уверены, Хильда и Тильда тоже заняты делом.

Он показал в сторону картонных коробок. Во время последнего заседания клуба их не было.

Сестры-добытчицы ввалились в дверь еще с одной коробкой и тяжело рухнули на хлипкие складные стулья. Хильда запрокинула голову, глядя на потолок, пока Тильда обеими руками массировала ей шею. Вид у них был измученный. Вскоре появились Джессика с Озом. Они тяжело дышали, по лицам катился пот, словно они бежали марафон, но улыбки на лицах сияли победные.

– Сделано, док, – сообщила Джессика и со стуком поставила на полку рядом с Джексоном баллончик с краской.

– Ну, давай рассказывай, – улыбаясь, потребовал Оз. – Теперь бесконечное «Да!» красуется по всему забору автомастерской – Джесси немного увлеклась, – и мы хотим знать, зачем это тебе нужно. Суперсука попросила тебя на ней жениться и ты таким образом дал ей понять, как сильно ее любишь?

Даже Рени, выглядевшая такой подавленной, фыркнула.

– Хорошая версия. – Джексон криво усмехнулся. – Но неверная. Как и все твои версии, Асиф. Особенно об инопланетянах. Хильда, расскажешь, чем вы занимались?

Кивнув, Хильда встала, открыла одну из коробок и достала оттуда листок.

– Дамы и господа, провозглашаю Предложение канцлера! – торжественно произнесла она, держа его перед собой. – Отменить безвозмездную отработку…

Джессика ахнула. Даже вечно нервный Асиф замер.

На прикол это не было похоже.

– Разумеется, право голосования за это Предложение имеют только члены парламента, – начал объяснять Джексон. – И, за исключением малой горстки, все они проголосуют против. Но боюсь, они даже не подозревают, как много значат уже сами дебаты по этому Предложению. Чтобы отменить безвозмездную отработку – положить конец несвободе, оскорблениям, тяжелому труду, – нужно только, чтобы несколько сот Равных произнесли одно короткое слово «Да!». «Да!» должно прозвучать после третьих дебатов – весной в Восточном крыле Кайнестона. И все – рабскому труду конец.

Джессика резко щелкнула резинкой, завязывая хвост, и это движение напомнило Люку Аби, в груди тоскливо заныло. Голос Джессики был таким же резким, как и щелчок резинки:

– Джек, не порти нам кайф, это действительно правда? Откуда тебе это известно?

Доктор молча обвел взглядом помещение.

«Решает, можно ли нам доверять», – подумал Люк.

И его вдруг осенило: доверие должно быть взаимным.

Когда вся эта игра началась, он ночами не спал, мучился: можно ли доверять Джексону? А что, если этот клуб какая-то изощренная ловушка? Однако после того, как сыграл в несколько игр, и Кеслер не нанес ему визит, и никто среди ночи не стащил грубо с кровати, немного расслабился. Док играл по-настоящему.

Что же касалось самого Джексона, то любой из них мог предать его в любой момент.

Но только не Люк. Он его никогда не предаст.

– Я контактирую с человеком из внешнего мира, – после долгой паузы сообщил доктор. – С Равным. Равным, имеющим реальную власть.

Рени резко качнулась вперед – удивительно, как только не свалилась с коробок. Хильда и Тильда удивленно переглянулись. Джессика нервно, как школьница, жевала кончик своего хвоста. Первым вышел из ступора Оз:

– Вот это да! Вот это новость! А ну-ка, расскажи подробнее.

Джексон оперся руками о стол и с минуту смотрел на собравшихся.

– В Доме Света он видит каждую пылинку, – наконец заговорил так, словно у них была вечеринка и он представлял вошедшего новичка. – Он верит в это дело – наше дело.

– А ты ему веришь? – уточнила Хильда.

– Верю… – Похоже, Джексон собирался сказать что-то еще, но, вероятно, передумал.

– А почему никто ничего не слышал об этом Предложении? – спросил Асиф. – Слишком горячая новость? Наложено ограничение на распространение информации?

У Джексона был вид человека, который хочет улыбнуться, но забыл, как это делается.

– Что-то в этом роде, – помолчав, ответил он. – Наложены акты Молчания и Тишины. Молчание заставляет человека все забыть. В конце парламентского заседания после оглашения Предложения канцлер стер память об этом у всех парламентских наблюдателей. А Равные должны соблюдать Тишину. Они все помнят, но не имеют права обсуждать это ни с членами парламента, ни в кругу семьи. Скажем так, мы нашли способ обойти все эти запреты.

Воцарилась тишина.

Люк был потрясен до глубины души. Равные могут стирать память? С помощью Дара заставить тебя хранить «Молчание»? Они это делали в романах, которые запоем читала Аби: распущенные, пресыщенные наследники соблазняли девушек, а затем, щелкнув пальцами, заставляли их обо всем забыть. Но Люк всегда принимал это за чистый вымысел и даже мысли не допускал, что подобное существует в действительности.

Что они о себе возомнили, раз надеются, что людей, обладающих такими способностями, можно победить?

Только Джексон способен свято уверовать в подобное и сообщить им новость, как генерал – план сражения своим доверенным офицерам.

Но именно генералом он и был в глазах Люка. У Люка поплыла голова, словно он залпом выпил коктейль, смешанный из одной части острых ощущений и двух частей ужаса. И с хорошей порцией льда.