– Я не верю тому, что вы о нем говорите, – заявила Дейзи. – Вы просто ему завидуете, потому что он наследник.

«О Боже, – твердила про себя Аби, – позволь нам в целости и сохранности выбраться из этого леса, где в листве спрятаны мертвые животные, Юный Хозяин творит свои чудеса, а Дейзи несет все, что придет ей в голову, не зная страха и меры».

Сильюн опустил руку, но лепестки, которые он теребил, продолжали падать, все быстрее и быстрее, пока дерево полностью не облетело, и теперь они стояли по щиколотку в вишневом цвете. Ароматное облако окутало их. На ветках появились зеленые побеги, которые росли прямо на глазах, разворачивая клейкие листочки. Они густо покрыли дерево, как только что его покрывали цветы. Вопреки желанию убежать Аби застыла на месте, будто сама пустила корни.

Вдруг листья пожухли. Дерево потеряло свой жизненный трепет, листья пожелтели и опали. Покрыли собой опавшие цветы.

Дерево теперь стояло совершенно голое. Обнажился его черный скелет. Длинные ветки-руки печально тянулись к земле, словно желая собрать и вернуть свою красоту и жизнь.

Сильюн Джардин молчал. Дейзи молчала. И только Либби дрыгала ножками и гугукала.

Сильюн склонил голову набок, словно к чему-то прислушиваясь.

– Отец с братом вернулись, – сообщил он, поворачиваясь к ним. – Гавар горит желанием видеть дочь и сразу пойдет к вам. Будет лучше, если он не увидит нас вместе. Это самая короткая дорога к вашему коттеджу.

И показал рукой в сторону поляны, прочерчивая маршрут между двумя огромными дубами.

Им не нужно было повторять дважды.

Дейзи только что не бежала, опавшие желуди хрустели у нее под ногами, мягкие ботиночки Либби колотили по животу. Аби не отставала. Она не оглядывалась ни на Юного Хозяина, ни на оголенное вишневое дерево, ни на тот ворох листвы под деревом, где лежал мертвый олень. А когда вышла из-за деревьев на открытое пространство, то невольно заморгала – ослепил яркий солнечный свет. Сердце колотилось так, будто она только что чудом избежала… чего? Аби не могла объяснить.

Когда они миновали храмовый грот, Аби услышала слабый рев мотоцикла. Дейзи от радости захлопала в ладоши, а Аби съежилась. Никогда раньше она не встречалась с людьми, способными на…

И как Дейзи могла радоваться и рваться навстречу Гавару после того, как узнала, что случилось с бедной матерью Либби?

Мотоцикл ворвался в поле зрения и резко остановился, вминая траву в грязь. Наследник ногой выбил подножку, фиксируя его, и быстро пошел им навстречу.

– Ты ушла очень далеко от дома, – сурово попенял он Дейзи, будто Аби вообще там не было.

Свирепое выражение лица Гавара заставляло слуг обливаться по́том и дрожать от страха, но Дейзи лишь широко улыбнулась.

– Мы тепло оделись и взяли с собой все, что нужно. – Дейзи расстегнула ремни и передала Либби отцу.

Гавар нежно тискал ребенка, терся носом о ее носик, пока малышка не рассмеялась. Затем посмотрел на Дейзи, и лицо у него стало почти нежным.

– Все время скучаю по ней, – признался он. – Но знаю, что с тобой она в безопасности. Давайте сядем у озера, и ты расскажешь все, что вы тут без меня делали.

Он прижал Либби к груди, приобнял Дейзи за плечи и направился к скамейке у озера.

– А ты, – кинул он через плечо, даже не удостоив Аби взглядом, – отведи мотоцикл в гараж.

Аби сердито глянула ему вслед.

– Какие бы чудеса вы ни творили своим Даром, глаз на затылке благодаря ему вы так и не приобрели, – пробормотала она себе под нос в качестве успокоения.

Мотоцикл показался сущим кошмаром – недоступная пониманию груда металла, бьющая в нос густым запахом бензина и нагретой кожи. Аби представления не имела, как «вести» его в гараж. Люк на ее месте не задавался бы таким вопросом.

– Отличная идея! – услышала она очередной восторженный крик Дейзи за спиной.

Аби оглянулась посмотреть, что на этот раз Гавар Великолепный выдумал. Длинная килевая шлюпка плавно скользила по глади озера. На противоположном берегу двери эллинга стояли открытыми. Весла лежали в шлюпке вдоль бортов. Не было ни мотора, ни иных средств, приводивших шлюпку в движение, но она плыла прямо к тому месту, где сидели Дейзи и Гавар с малышкой, словно ее, как игрушечную, кто-то тянул за веревочку.

Либби, прижатая к груди отца, пинала его ножками и хлопала в ладошки.

Слышался легкий плеск воды, и брызги разлетались из-под носа шлюпки. Потревоженная камышница издала резкое «курук», захлопала крыльями, поднялась и полетела прочь. И только это на мгновение нарушило тишину, царившую у озера. В этой тишине Аби отчетливо услышала слова Гавара:

– Я ничего не делаю.

Аби застыла, одной рукой сжимая рукоятку руля мотоцикла. Она вглядывалась в гущу деревьев у кромки леса, ища глазами Сильюна, но никого не видела – только грачи летали кругами, но это не означало, что он там не стоял и не творил свои штучки.

Нос шлюпки мягко уткнулся в берег как раз напротив скамейки. Весла, перекатившись от толчка, ударились о борт шлюпки. Шлюпка развернулась и встала бортом к берегу.

Конечно, можно было предположить, что просто развязался швартовочный узел и шлюпка плавала по озеру. Но ее разворот был каким-то сверхъестественным. Управляемым.

Аби услышала голос Гавара, прозвучавший с восхищением и гордостью. Казалось, он не верил себе.

– Это не я, Дейзи. Это она.

Извиваясь в руках отца, Либби засмеялась.

Люк

С парапета крыши Люку хорошо был виден весь Милмур. Но в ближайшее время никто не собирался взимать с туристов десять фунтов, чтобы полюбоваться этим видом.

Внимание привлекали не размеры города или рисунок улиц и площадей, а цвет – точнее, его отсутствие. Все было серым и однообразным, особенно сейчас, в серых сумерках. Отчасти потому, что город был построен из бетона и металла. Отчасти потому, что солнечный свет не мог прорваться сквозь толщу смога и хоть как-то его раскрасить. Но, глядя на Милмур, Люк понял: восприятие города рабов таким серым идет из головы.

Откровенно говоря, для празднования своего семнадцатилетия он не стал бы выбирать подобное место. И не стал бы планировать развлечения, намеченные на этот праздничный день.

Но он сидел на парапете, ждал Рени, стараясь не замечать страха, тяжелым холодным камнем давившего на грудь, и думал о том, что у него нет альтернативы, играть или не играть в игры доктора Джексона. С каждым днем Люк все отчетливее понимал несправедливость безвозмездной отработки и стойкость людей, с которой они ее переживали.

«Никогда не смотри на толпу, смотри на людей, – учил доктор Джексон. – Не на поток лиц, а на отдельное лицо. Не опускай глаза в землю, смотри на окружающий тебя мир. Любая крошечная деталь, которую ты заметил, – это твоя маленькая победа».