за которую не стоит заступать. Евграф вовремя распрощался на повышенных тонах и ушёл, оставив на столе папку со всеми необходимыми све́дениями о предполагаемых жертвах мести.

Злило Анатоля не только желание графа свалить на него вину за происходящее, но и сомнения, которые тот высказывал по поводу его компетентности, поэтому, чтобы отчасти восстановить свою репутацию он, борясь с бессонницей, скоротал ночь и принялся за сборы. Запасшись всем необходимым и воспользовавшись полученным ранее от графа снаряжением, Анатоль отправился к заводу, в недрах которого должны были прятаться искомые им революционеры. Через проходную Анатоль прошёл в образе богатого промышленника, внутри заводских помещений получил полную свободу действия, переодевшись инспектором. Надо отдать Анатолю должное, к этой операции он отнёсся гораздо серьёзней, чем к предыдущей, и подгоняемый жаждой мести более тщательно продумал план действий.

У любого человека есть базовые потребности, без отправления которых он не может существовать, поэтому, изучив как следует прибитый к стене план пожарной эвакуации, Анатоль обосновал свой наблюдательный пункт у одной из уборных, предполагая, что разыскиваемые им личности, так или иначе, должны будут справлять естественную нужду и мимо него не пройдут. Но продолжительные наблюдения за посетителями туалета не принесли ожидаемых результатов. Рабочий день заканчивался, и Анатолю ничего не оставалось, кроме того, как найти укрытие и продолжить свои поиски на заводе ночью.

Под покровом темноты ткацкая фабрика поскрипывала сочленениями суставов, завывала ветром сквозь щели приоткрытых форточек, гудела и стучала из труб парового отопления. Намотав на сапоги портянки, чтобы не клацать по полу каблуками сапог, Анатоль медленно двигался по коридорам и рабочим залам, пытаясь различить в ворохе естественных звуков здания хоть что ни будь, что могло выдать присутствие прятавшихся здесь революционеров. Он извлёк из тубуса, который взял с собой, переодевшись инженером, саблю и надеясь обойтись без особого шума, собирался выследить врагов и разделаться с ними поодиночке. На поиски Анатоль потратил несколько часов и только после того, как он догадался спуститься в подвал, где находилась котельная. Ему удалось услышать храп, раздающийся из кочегарки.

Сквозь щель в приоткрытой двери и в бледном мерцании керосиновой лампы Анатоль разглядел кочегара, который, сидя в кресле, смотрел на огонь в приоткрытой топке. По углам на нарах спали три человека, их лица было сложно разглядеть. Двое повернулись лицом к стене, а третий, лёжа на спине, прикрыл глаза картузом. Бородатый истопник, мерцая в отблесках огня, ворошил кочергой угли и что-то бубнил себе под нос похожее на молитву.

Такое положение дел явно усложняло задачу. Убивать невинного старика совсем не хотелось. Анатоль принялся ждать, говорят с возрастом мочевой пузырь становится всё меньше и терпеть долго не получается. В ожидание прошёл примерно ещё час. Всё это время Анатоль не ослаблял бдительности и, стоя в тёмном углу за дверью, сквозь тонкую щель наблюдал происходящее. Нужный момент наконец настал, старик немного потянулся, скрипнув стулом и костями, закрыл печную юшку, направился к двери. Затаив дыхание Анатоль напрягся, готовясь на всякий случай быть обнаруженным, но старик, не предвидя опасности, прикрыл Анатоля распахнутой дверью и ничего не таясь, шаркая, отправился по коридору в сторону нужника, освящая себе путь керосиновой лампой. В комнате стало совсем темно и только редкие блики огня пробивающиеся сквозь щели топки давали хоть какое-то представление об интерьере комнаты. Анатоль достал из кармана бензиновую зажигалку и чиркнув колёсиком, запалил тусклый огонёк, подошёл к первому спящему. Кончиком лезвия сдвинул картуз на затылок, удостоверился в сходстве с фотокарточкой. Рубанул остриём по горлу и сонной артерии, хотел сделать всё тихо, но не получилось. В последний момент умирающий проснулся, закашлялся, давясь собственной кровью, разбудил товарищей. Пришлось рубить наотмашь.

Из размышлений, вызванных разговором с архонтом меня внезапно вырвал вкус крови, вначале одной жертвы, потом второй и третьей. Это была бойня, я давно не купался в крови нескольких человек подряд, так чтобы их кровь смешивалась на моём лезвии. Линии судеб убитых почти одновременно расплетались передо мной, образуя общую историю их жизни. Я чувствовал себя как в древности, когда участвовал в сражениях на поле боя и мой воин рубил направо и налево без остановки. Это незабываемое чувство, как групповой секс. Купаясь в омуте безумного наслаждения, совсем забыл думать о превращение моего хозяина в палача и о подстерегавшем нас на каждом шагу чёрненьком, а он, естественно, был рядом, питался, как всегда, клубящейся энергией смерти и плёл свою паутину.

Моя коллекция пополнилась ещё тремя экземплярами судеб. Скучными честно говоря, помощник инженера и два простых работяги из планктона пролетариата. Все троя, убеждённые, упёртые, твердолобые, цепочку синонимов можно было бы продолжить без опасения переборщить. Суть в том, что они были уверены в непогрешимости своих убеждений. В отличие от многих детство этих троих не проходило в бедности. Работяги вышли из зажиточных крестьянских семей, они были с детства знакомы и после того как наслушались проповедей учителя из народников, порвали со своими набожными семьями, сняли нательные кресты и отправились в город работать на завод. Помощник инженера вообще был из обедневших дворян, получил нормальное образование и озлобленность вместе с понижением социального статуса, которая привела его в ряды революционеров.

Но это всё так скучно, в моей памяти множество аналогичных судеб с цепочкой мотиваций, построенных словно по линейке. События жизней этих товарищей неинтересны, тривиальны, а самое главное предсказуемы, проще говоря нет смысла вдаваться в подробности. Гораздо занимательней момент их встречи со смертью.

Помощник инженера Андрей, видел во сне голую бабу, такую красивую, что в жизни не встретишь. Моё лезвие прервало его сон на самом интересном, и первую долю секунды всё его сожаление было связано с этим, а потом пришёл страх. Мир, очевидно, для него рушился, жизнь утекала из тела, а разум, млея ещё от прерванных женских ласк, не понимал в чём дело, метался в агонии, погружаясь в ужас, силясь исправить необратимый процесс.

Гришу и Мишу, двух других коммунистов, от дел за границей сна оторвал шум. Григорий ловил рыбу, и последняя сорвалась, он достал червей, приготовился насадить на крючок, но звуки смерти товарища прервали его занятие и быстро сообразив, в чём дело, его разум был готов оборонятся, рука тянулась за спрятанным под подушкой наганом, но не успела. Хрясь и полголовы вернулось на подушку, а потерявший контроль над телом разум всё старался выполнить запланированное.

Миша вырвался из какой-то мерзкой мути. Такие сны обычно не помнишь, когда просыпаешься, он ехал на дымящейся гусенице по тёмному лабиринту и почуял опасность, ещё не расставшись со сновидением. У него получилось дотянуться до оружия, но взвести курок прицелится, хотя бы разобраться где враг, нет.

Неожиданно