была его настороженность и опасение постоянно растущей мощи вчерашнего разбойника Панаха, способного и безусловно намеревавшегося посягнуть на безопасность Гандзакского ханства. При наличии в стане своих союзников двух храбрых воителей- меликов Шахверди мог считать себя в большей безопасности и спокойствии. Так или иначе, владельцы двух северных карабахских меликств обосновались в непосредственной близости от своих владений, намереваясь обязательно вернуться на родину с победой. Дальнейшие их действия показали, что они никогда не изменяли этому намерению и не отрекались от него.

В поеледщощие годы Овсеп в союзе с Атамом не раз напоминал Панаху, что спокойной жизни в захваченном, но непокоренном Карабахе ему не будет. Своими периодическими дерзкими вылазками дружественные мелики не раз заставали врасплох шушинского хана, нагоняя страх на его войско, лишая его экономической базы и людских ресурсов. Но, пожалуй, самый верный шанс расквитаться с Панахом выпал Овсепу и Атаму в начале 1760-х годов.

Карабахские мелики в своем стремлении изничтожить Панаха были не одиноки. Удачливый дикарь из племени сарыджалу возбудил ненависть к себе других удельных правителей Персии – ханов. Один из них, правитель провинции Урми – Фатали-хан, в 1761 году предпринял поход на Панаха. Союзником Фатали в этом походе был грузинский царь Ираклий (Ираклий был царем Кахети, параллельно с ним его отец Теймураз царствовал в другой грузинской области – Картли), а также мелик Овсеп с меликом Атамом. По сведениям Лео, Фатали не удалось даже приблизиться настолько близко к крепости, чтобы начать ее осаду. По совету Атама и Овсепа он предпринял более решительные действия, однако, столкнувшись с войском Панаха недалеко от крепости и потерпев сокрушительное поражение, вынужден был просить перемирия. Затем обманным путем захватив в заложники сына Панаха Ибрагима и отчаявшись взять Шуши, Фатали отправился домой, увозя с собой Ибрагима.

Раффи описывает эти события совершенно иначе. По его сведениям, Овсеп и Атам, примкнув к Фатали-хану, поставили перед ним условие, согласно которому при успешном завершении похода хан должен был ограничиться лишь разграблением Шуши, а Панаха сдать в их руки, чтобы они поступили с ним по своему усмотрению. Покорив Шуши и захватив Панаха, Фатали, нарушив обещание, данное меликам, взял с Панаха выкуп и отпустил его, оставив сына Ибрагима у себя в качестве заложника.

Вот два диаметрально противоположных рассказа об одном и том же событии. Причиной такого разночтения, вероятно, служило то обстоятельство, что в основе сведений Лео лежат тюркские предания, а Раффи опирается на армянские. Трудно сказать сведения какого именно автора более достоверны. В контексте данной работы это не имеет столь явного значения. Так или иначе, ясно одно: поход Фатали-хана не оправдал надежд Овсепа и Атама и не стал избавлением от чужеродного ига. Правда, Панах в 1762 году, вызволяя сына у Фатали, погиб, но его место занял освобожденный и вернувшийся в Карабах Ибрагим. Борьба карабахского армянства с чужестранцами, захватившими его родину, вступила в новую фазу.

По сведениям Раффи, Овсеп и Атам в 1762 году предприняли еще одну неудачную попытку свержения Панаха, объединившись на этот раз с грузинским царем Теймуразом. Однако, как и в случае с Фатали ханом, союзник армянских меликов не сдержал обещания и, получив огромный выкуп, отпустил захваченного стараниями армянских воинов Панаха.

Другими исследователями это сообщение не подтверждается. Раффи, вероятнее всего, допустил здесь историческую неточность, ибо Теймураз еще в 1760 году направился в Москву просить помощи у могучего северного соседа для освобождения христиан от неверных. Понятно, что Теймураз, искавший покровительства России, не мог предпринять поход на Панаха по той простой причине, что сомневался даже в своей способности защитить вверенный ему народ от посягательств того же Панаха и других его единоверцев.

Грузинские цари Теймураз и его сын Ираклий действительно воевали с Панахом и даже разгромили его. Однако было это в 1750 году. Тогда союзниками грузинских царей действительно были карабахские мелики.

Исследования Раффи о карабахских меликах, будучи первым серьезным трудом в данной области, не лишены (и это естественно) многих ошибок, оплошностей, неточностей. Вышесказанное относится, в частности, к утверждению Раффи о возвращении Атама и Овсепа в страну Хамсы еще при жизни Панаха. Его последователи оперируя достоверными историческими свидетельствами, установили, что произошло это событие спустя несколько лет после смерти Панаха, при его сыне Ибрагиме.

Возвращение Овсепа в Гюлистан иначе как триумфальным назвать нельзя. Этому предшествовала цепь событий, которая и предопределила благополучный, победоносный исход мытарств Овсепа.

Как было сказано, в 1763 году умершего Панах-хана сменил его сын Ибрагим, обладавший неординарным дипломатическим талантом и хитростью, граничащей с коварством и подлостью. Вместе с властью отца Ибрагим унаследовал и его врагов: храбрецы-изгнанники Овсеп и Атам продолжали наносить методичные удары по позициям узурпатора, напоминая ему, кто истинный хозяин Карабаха. Но помимо армянских меликов, Ибрагим имел еще одного серьезного врага в лице гандзакского хана Шахверди. Зародившаяся в начале 1750-х годов вражда между Панахом и Шахверди еще более усилилась при Ибрагиме. Иметь трех заклятых врагов одновременно, да еще базирующихся в непосредственной близости от захваченных им территорий, и успешно противостоять им было непосильной ношей для Ибрагима. С целью внести раскол между Шахверди и армянскими меликами Ибрагим начал глубоко продуманную дипломатическую игру. Вступив в переговоры с меликом Овсепом, он предложил ему забыть про вражду и вернуться на родину. Ибрагим при этом гарантировал Овсепу независимость и самовольность. В действиях тушинского хана был тонкий расчет: Овсеп, в случае своего согласия, автоматически превращался из союзника Шахверди в его противника, что не могло не сказаться на обороноспособности Гандзакского ханства.

Шахверди, разумеется, осознавал ту опасность, которую таило в себе предложение Ибрагима, и поэтому, когда Овсеп дал согласие вернуться в Гюлистан, решительно воспротивился этому. Между Овсепом и Шахверди зародилась вражда и ненависть. Считая невозможным дальнейшее свое пребывание у Шахверди, Овсеп, оставив свой народ и войско, отправился к грузинскому царю Ираклию. Произошло это в 1765 году. Ибрагим имел все основания быть довольным, ибо в какой-то мере его план удался: его противник – гандзакский хан Шахверди лишился одного из своих союзников, имевшего славу храброго и неустрашимого воителя.

Отъезд Овсепа к Ираклию, как это ни странно, стал началом его возвращения на родину. Политическая ситуация в Закавказье вскоре изменилась. В 1766 году шушинский Ибрагим-хан при поддержке возмутившихся против Шахверди жителей Гандзака захватил город и объявил его частью своих владений. Шахверди еле унес ноги и нашел пристанище у находившегося в Шамхоре мелика Атама. После неудачной попытки Атама и Шахверди изгнать своими силами Ибрагима из Гандзака, Шахверди обратился за помощью к Ираклию.