Ложусь лбом на стол.

Ну почему так?..

Достаю сигареты, ухожу на балкон. Сигареты, в отличие от еды, «лезут» на «ура»!

А телефон надо зарядить. Мало ли… С работы могут позвонить.

Котяры путаются под ногами. Бекхэм, гладясь о ногу, вдавливается головой и привстаёт на задние лапы. Вспоминаю, зачем вообще пошёл на кухню. Царапины…

Тело на фоне мучительного спазма в груди словно онемело и перестало существовать.

Втыкаю зарядное в телефон.

Пинаю себя, заставляя делать ежедневные важные вещи — убраться, побриться, погладить рубашки, котов покормить…

Телек фонит какой-то назойливой музыкой. Вырубаю нахрен! Всё раздражает.

И только включаю телефон — начинает трезвонить.

Альбина.

—Добрый вечер, Степан Дмитриевич.

—Добрый…

—По документам обещал заехать…

—Извини, вылетело.

—Стёп, я тебя ещё попросить хотела… У тебя же рабочий день короткий сейчас?

—Когда как.

—Выйди в травмпункт в ночную. Некому. Одна в декрет, второй в отпуск, третий на больничный, ты сбежал. Там травматолог в две смены пашет… Выйди пару раз. Дай ему отоспаться нормально.

—Ладно.

—Спасибо, Стёпочка. С меня премия, как обычно. Как у тебя дела?

—Идут…

—Ну хорошо. Я с утра забегу, заодно распишешься мне в документах.

В нашем травмпункте я не работал уже, наверное, года два. Он на первом этаже с торца больницы и выходит на проезжую часть. Удобно. Если что-то серьёзное — сразу в отделение. И кабинет рентгена под рукой.

Ночная начинается в восемь. И сегодня я опоздал.

—Привет, Палыч!— протягиваю руку коллеге.

Он фельдшер. Но вправить может что угодно. Опыт! Многому меня научил. По студенчеству я работал здесь. Оглядываю родные пенаты. Ремонт сделали… Ширму поставили, разделив большой кабинет на две части. В соседнем кабинете, что поменьше — хирург.

—О, Степан. А говорят, что уволился.

—Уволюсь. Пока в отпуске.

—Сегодня ты, что ли, в ночную?

—Я. Езжай, отсыпайся.

А медсестра новенькая… С прошлой у нас когда-то был короткий служебный роман. Вот на этой кушетке мы трахались. И тоже не срослось… Оказалось — замужем. А дальше я уже разбираться не стал.

Такой вот у меня стабильный пиздец! Западаю не на тех женщин.

—Марина,— игриво представляется она.— А ты, знаю, Стеф, волшебник сверху.

Игнорирую её любопытный взгляд. Постарше меня. Стервозная.

—Недавно здесь?

—Месяц. С «Катера» переехала. А ты, говорят, у самой Альбины Валерьевны в любимчиках.

—Много у нас говорят.

—Массаж сделаешь?— улыбается, провокационно прищуриваясь.

Прохладно улыбаясь, кладу перед ней визитку от клиники Синицина.

—Только по записи.

—Эх… Поняла. Чай будешь?

—Буду. Спасибо.

Но попить чаю у нас не получается. Сначала вывих, потом перелом, затем — пробитая голова, распоротая икра, укус собаки…

Пара сигарет и остывший чай. И дальше в том же темпе.

К утру моих становится меньше, всё больше к хирургу. Выпиваю крепкий горький кофе. Ухожу за ширму, падаю на кушетку, закрываю глаза. От усталости ломит виски.

Вырубает. И, о счастье, без мучительных снов о Ягоде. Просто проваливаюсь в белую пустоту. И меня даже ничто не будит — ни детский плач, ни голоса, ни крики…

И последняя моя мысль — надо недельку здесь по ночам отпахать. Глядишь, и все мои болезненные трипы и бессонница отвалятся от усталости. Да… так и сделаю…

—Стёпочка… устал…

Тёплые руки гладят поверх халата. И мне кажется сквозь сон, что это Вика.

Ты как здесь оказалась, Ягодка моя?

Прижимаю ладони крепче. Ещё, пожалуйста…

Я сапожник без сапог. Мне тоже очень хочется рук, прикосновений, тёплых, женских…

—Котёнок мой…

Поцелуй в шею, в мочку… Коготки скользят по ширинке. Рефлекторно подаюсь бёдрами навстречу ощущению.

Какая, к чертям, Вика? Я же на работе!

Распахиваю глаза.

Альбина…

—Аля!— рявкаю я, отрывая от себя за плечи.— Что за херню ты творишь?

Уходит к окну, отворачивается. Присаживаюсь на кушетке, встряхивая головой. Как колокол… А теперь ещё и мучительная эрекция вдогонку.

—Подпишите…— не оборачиваясь, кивает в сторону стола,— Степан Дмитриевич.

В голосе горечь.

Ну а я при чём? Это твой выбор!

Умываюсь, сажусь за стол, читаю бумаги.

—Что это?

Сумма на порядок больше, чем должна была быть.

—Отпускные, премиальные, компенсации, стимулирующие… надбавки как молодому спецу… В течение нескольких дней придут на карту.

—М. Спасибо.

—Возвращайся. В отделении без тебя тяжело. Ты же видишь… как мы тебя… ценим.

—Только сюда, в ночные. На некоторое время.

Подписываю документы.

—Спасибо и на этом.

Стуча каблуками, уходит.

—Собери волосы, Тори. Как крестьянка…

—Не хочу.

Я прячусь в них, отгораживаюсь ими.

—Ты плохо себя чувствуешь?

—Да.

—Запишись к врачу.

Он не поможет. Мне нужен массажист. Совершенно конкретный массажист. Или как это называется — то, чем он занимается?

—Я хочу в отпуск.

—От чего отдыхать? Ты не работаешь.

—Я устала морально.

—Сейчас неподходящий момент. У меня большая нагрузка.

—Я хочу съездить куда-нибудь с сыном вдвоём. На пару месяцев. К морю.

—Это исключено. У нас другие задачи. Забеременеешь — тогда подумаю. А пока… нет.

Вспоминаю, что время пить противозачаточные. Молча достаю из сумки таблетку и проглатываю её без воды. Нет, я всё так же не собираюсь делить с ним кровать. Но идея забеременеть от него теперь вгоняет меня в ужас и панику. И я пью таблетки, поставив себе три будильника на телефоне, чтобы не пропустить.

—Тори. Я посоветовался со специалистом и купил тебе сеанс у семейного психоаналитика. Эти твои капризы, депрессия и воздержание никуда не годятся.