– Это звучит прекрасно, – сказала она, – но есть проблема. Я, видишь ли, взрослый человек. Мне не пересечь омертвение.

– В глубине…

Но Алессандра даже договорить не дала, перебила и словом, и жестом тонкой руки:

– О, мы пробовали. Но, увы, я не вмещаюсь. Тут уж… геометрия. Любого из них можно уместить в мою глубину, но не наоборот. Я сто раз просила оставить меня, но они… с послушанием просто беда, зато верность и преданность на высоте. Поэтому… какой бы прекрасный дом ни построил бедный мой покойный Рудо, нам туда не попасть.

– А если…

– Какой-какой Рудо? – раздалось откуда-то сзади.

Арно подпрыгнул на своей скамье и обернулся. В дверях стояла Евгения Радова, бледная, немного сонная и растерянная.

В Каринином доме что-то происходило. И это что-то совершенно не понравилось ни Арно, ни замешкавшемуся Диймару Шепоту Андрей и Тоня остановились по инерции. Женька, которая прорыдала всю дорогу, вися мочалкой на волчьей спине Андрея и вытирая нос об его загривок, замолчала. Значит, точно дело нешуточное. Вопрос только, в чем заключалось это дело. И что их четверка сможет ему противопоставить (Женька как боевая единица все же ноль. Хоть и боевой такой нолик).

Услышав о гибели Рудо, Евгения впала в истерику. Классическую – с топаньем ногами, пинками по мебели, а самое главное – с душераздирающими воплями и рыданиями. На вопли тут же сбежалось все население «школы» – девять детенышей – плюс Диймар Шепот. Пришлось снова пересказывать ту часть истории, которая была связана с Рудольфом Навасом. При этом Алессандра сверлила Арноху своими темно-фиолетовыми, почти черными глазищами и время от времени едва заметно кивала в сторону Диймара: мол, ни слова о нем. Да Арно и сам не собирался сливать Шепота детенышам. Порвут на нитки до того, как тот сможет прояснить свои драконьи закидоны.

Первой завыла Тоня. Глухо и отчаянно, запрокинув голову Тон воя быстро менялся по мере того, как она превращалась в волчицу Младшие ребята – им было лет по двенадцать – присоединились к плачу и тоже превратились. Остальные заплакали человеческими слезами. Все до единого, даже мрачный и спокойный Андрей.

Побледневший Диймар кусал губы, прятал глаза и помалкивал.

Алессандра не стала мешать воспитанникам оплакивать друга. Вместо этого она поднялась со скамьи и поманила Арно к окну. Символьер Корамелл не взяла трость, и стало заметно, как сильно она хромала.

– Вам надо уходить, – сообщила она. – Нет, не вот так в темную ночь. Завтра устроим день прощания с Рудо. А послезавтра утром отправляйтесь домой. Сейчас иди спать. Я наведу порядок здесь, утешу, вытру носы. Как только выберешься из омертвения, сразу проводишь Евгению к родителям. Потом перероешь весь паучертов дом и найдешь волчью карту. Отдашь ее Марко. А я тем временем подберу пару знаков, которые могут тебе помочь… с твоим отцом. Ты ведь знаккер? Кто по направленности?

Арноха слушал и кивал. Но вопрос о знаккерстве заставил его призадуматься.

– У меня легко получались ритуальные знаки, – сказал он, – с первой попытки. Короче, если мне объяснить, показать и дать попробовать, я уверен, что все получится. Можно и только объяснить.

Алессандра кивнула:

– Самонадеянный ты. Ну что ж, надеюсь, что все в самом деле получится.

Спустя сутки с лишним оказалось, что ревущая Женька нетранспортабельна. Когда перед завтраком Арно пришел помочь Алессандре и Даннер – той самой толстушке, что накануне вместе с Андреем накрывала столик к чаю, – Евгения Радова, забившись в угол, почти лежала на полу. И ревела.

Когда все прочие, хмурые и подавленные, спустились и кое-как поели, Женька все равно ревела.

– Пойду с вами, помогу ее доставить, – хмуро сказал Андрей, глядя на Евгению.

Арно хотел отказаться. Если понадобится, он и сам обернется львом и довезет эту горе-Элли если не до Канзаса, так хоть до Каринкиного дома. Но Андрей исподлобья взглянул Арнохе прямо в глаза, и тому стало все ясно – переярок до ужаса хотел вырваться из школы и омертвелого кольца. Ему срочно требовался повод побыть подальше от своих. Да, так бывает.

– Спасибо, – кивнул лев мальчику-волку.

– Я тоже. – Не спрашивая, но утверждая, к ним подошла Тоня.

Андрей поморщился, пользуясь тем, что девушка стоит сзади и не может этого видеть.

– Тоже Евгению повезешь? – хмыкнул Арно. – А что, она ради такого катания даже завывать перестанет.

Сказал и почувствовал стыд. Женька вообще-то любимого человека оплакивала. Который, кстати, успел стать Арнохиным другом, хоть и не самым близким. А он, Арно, словно забыл об этом, носится со своими страданиями по поводу: «Ах, я запачкал ручки», как курица с яйцом. Или дурак с писаной торбой.

Тоне его размышления были до лампочки.

– Перестанет выть, пешком пойдет, – отрезала она. – Вам же проще будет. На самом деле мне в город надо. Рудо в прошлый раз передал, где и что оставил для школы, продукты и так, по мелочи. Если успел раньше, чем… – голос на миг сорвался, – то я заберу и принесу сюда. Теперь надо думать, как выживать в этом… концлагере.

– Да не надо вам выживать, – ответил Арно, все еще немного досадуя на себя и вообще на всех и все, – пора перетаскивать детенышей в Над. Это дом Рудо…

– Я знаю, но… символьер Корамелл не сможет пересечь омертвение.

– А я про символьера Корамелл знаю. Но тут уж что-нибудь придумаем.

И Тоня взбесилась. Даже покраснела.

– Вот когда придумаешь, гений, – фыркнула она, – как придумаешь, так милости просим. А то свои идеи у нас за пять лет закончились.

По этому ее фырканью, по брызнувшей слюне Арнохе стало ясно, что девчонка на взводе, готова в драку кинуться.

На том, можно сказать, и порешили. Получилось, что через омертвение они перлись впятером. То есть вчетвером перлись, пятого тащили. Тоня, разумеется, участия в этом не принимала. Да и никто, кроме Андрея, если уж честно, не принимал.

Диймар шел впереди, Тоня на этот раз не предложила Арнохе свой загривок и шныряла то тут, то там, да еще и на некотором расстоянии от «отряда». Андрей тащился рядом с Арнохой и, похоже, жалел, что нагрузил себя ценным грузом в виде рыдающей девицы. Девицы вообще груз не столько ценный, сколько тяжелый. А когда эмоции зашкаливают, их ценность и вовсе стремится к нулю. Тяжесть же – к бесконечности.

– Я тоже считаю, что нам нужно поселиться в Над, – сказал Андрей почти шепотом.

Арно не стал поворачиваться к нему. Лица людей на головах волков его пугали. Карина говорила, что идея превращаться частично пришла ей едва ли не в день их знакомства на мусорке. Но у этой компании частичная трансформация считалась, похоже, в порядке вещей с детства. То есть щенячества. Или все же с детства?