И никаких тебе предупреждающих смс, звонков и прочего.

– Пойдемте, – кивнула я и пошла следом за ним.

Но что еще более странно, так это машина, к которой меня вели – подержанный пикап с кузовом, закрытым к тому же брезентом. И тут до меня наконец дошло. Похищение?!

– А-а-а! – закричала я, почувствовав руку на своем плече.

Но это, хвала небесам, оказался Ник!

– Куда собралась, – произнес он, кивая в сторону машины.

Я же безвольно осела на землю, восстанавливая сбившееся от страха дыхание.

Мужчина, который стоял рядом со мной, не успел сделать и шага в сторону. Наставленный на него пистолет заставил того застыть на месте.

А между тем водитель, давший по газам, тут же схлопотал пулю в плечо и, завалившись в сторону, увел машину прямиком в фонарный столб. Чудом никто не пострадал! Правда, уши, оглушенные выстрелом отходили долго, продолжая звенеть.

Раздавшаяся же вдалеке сирена позволила немного успокоиться. А Хартвин продолжил разговор уже с моим псевдо гидом.

– Кто вас навел? – грозно вопросил он, наставив пистолет тому в ногу.

– Мы поймали таксиста и разговорили их диспетчера, – нехотя прохрипел он на ломанном английском, пятясь назад.

– Стой, где стоишь, – спокойно скомандовал Хартвин мнущемуся с ноги на ногу и кидающему взгляды по сторонам бандиту.

И не успел Ник ничего прибавить, как один из полицейских его окрикнул, выскочив из машины.

– Опустите оружие!

Ник, подняв руки вверх вместе с пистолетом, прокричал в ответ:

– У меня есть лицензия, а этих двоих вы ловите после потасовки в Крайсберри.

Вновь раздался визг тормозов.

– Ник, ты? – прокричал другой в штатском из подъехавшей следом машины.

– Привет, Фулер, – улыбнувшись, Николас продолжал стоять не двигаясь, потому как первый полицейский все еще держал его на мушке.

Я же пересчитала зубы друг об друга, настолько было страшно теперь уже за Хартвина. Только бы коп не выстрелил!

– Слушай, я все понимаю, заказы, все дела, – проворчал человек в штатском. Подойдя к нам вплотную, он отобрал у Ника пистолет, взвешивая его руке. – Но палить из парабеллума среди бела дня… Даже мне будет не под силу тебя отмазать в этот раз.

– Они хотели похитить человека, – с этими словами Николас кивнул вначале на меня, затем в сторону мексиканца рядом с нами и на убегающего по тротуару подстреленного водителя. Затем и вовсе медленно опустился ко мне, присев на корточки.

– Поймай этого, – крикнул через плечо Фулер своему коллеге в форме. – А тут я сам.

Сирена взвыла, и патрульная машина буквально тут же догнала подстреленного Ником. Перегородив ему дорогу, коп выскочили на тротуар, тут же настиг преступника, уложив его на землю. А дальше завел тому руки за спину и нацепил наручники.

– Так эти из шайки Тэда? Да? – уточнил у нас Фулер.

А достав свои наручники, он оформил и мексиканца, озирающегося по сторонам.

– Да, и я почти на них заработал, – проворчал Ник, поднимая меня с асфальта, приобняв за плечи.

– Это… Ты же сам понимаешь, сейчас отпустить я вас не смогу. Придется проехаться в участок и дать показания, – произнес знакомый Ника, добродушно улыбнувшись и отчего-то глядя на меня. – Да и Тэдовских пока по базе пробьют. Так что… планы на вечер можешь не строить.

– Я уже понял, – Хартвин лишь вздохнул следом.

А приобняв меня покрепче, повел в сторону машины Фулера.

И вот стоило нам усесться на заднее сидение, как я постепенно стала приходить в себя. От шефа же всего ожидала: и выговора, и втыка, однако не сочувственного:

– Испугалась?

В ответ лишь молча кивнула, наблюдая через окно, как знакомый Ника усаживает другого преступника в полицейскую машину и идет к нам. Затем, когда он сел за руль и завел свой форд, мы наконец тронулись с места.

– Ты оплатил гостиницу? – поздно опомнилась я, кинув взгляд на его старую одежду, стиснутую моих в руках.

– А она у тебя просто прелесть, – усмехнулся Фулер, следуя на своем форде за полицейской машиной с мигалками.

– Я его секретарь! – вначале поправила детектива, а после уже сообразила, что он ничего такого и не сказал.

– Ох, и не говори, – между тем вымучено произнес Хартвин. – Надеюсь, хоть к вечеру нас отпустят, не то плакала наша экскурсия. Да и лошади будут скучать весь день, мучаясь в стойлах.

– Ты все еще меня боишься? – первым делом взволнованно уточнил Николас, когда мы наконец остались с ним одни, вновь усевшись в машину на заднее сидение. И это, если не считать водителя такси, согласившегося отвезти нас до вертолетной площадки близ аэродрома.

Я же за все время, которое пробыла в участке, успела за один только день повидать столько, сколько ни разу за всю жизнь: приводимых дебоширов и хулиганов-карманников, как и пострадавших от их деятельности людей.

Оттого поняла одно: лучше уж эти заказы от правительства, чем работа по другую сторону справедливости.

Поэтому после долгой паузы все-таки ответила:

– Мне странно это говорить, но нет, не боюсь, а наоборот восхищаюсь…

А когда он хотел что-то было еще спросить, я его перебила, ведь еще не закончила свою мысль.

– Подожди, дослушай, пожалуйста. Я-я ведь уже очень давно не видела другой жизни кроме офисной работы, забегаловок, такси и своей мизерной съемной комнаты. Вечерами сидела дома. Изредка участвовала в каких-либо служебных мероприятиях.

Придвинув меня к себе, Николас в очередной раз сверкнул своим лучистым взглядом и склонился, чтобы поцеловать. Но как бы мне ни хотелось того же, я его остановила прикоснувшись ладонью к мягким и теплым губам Ника, договорив:

– Ты замечательный.

– Ну все, я сейчас растаю, – чуть-ли не промычал он сквозь мои пальцы.

Щекотно!

Убрала ладонь и все-таки дождалась причитающуюся благодарность. И Николас наконец склонился ко мне с поцелуем. Его язык дразнил и возбуждал одновременно, заставляя ерзать на сидении. А когда машина остановилась, то я чуть было не взвыла от неудовлетворения.

Призвав всю свою офисную выдержку, я все-таки вылезла из машины вместо того, чтобы набрасываться на своего боса прям там. Наше обоюдное возбуждение буквально витало в воздухе между нами, грозясь вылиться в о-очень неприличную сцену. Однако мы сдержались.

Наверное, еще и потому перелет проходил в полном молчании. Но вот его рука прочно обосновалась на моей ладони, попеременно поглаживая её своим большим пальцем. Даже от столь невинного, казалось бы, прикосновения, сердце рвалось из груди, а ритм то и дело сбивался.