– Еще чего! Я возвращаюсь в лабораторию. Но если ты мнене позвонишь завтра…

– Непременно позвоню. Обещаю. А пока это все нужнодержать…

– За семью замками. А разве в Институте Кеплингера естьчто-нибудь, что не является чрезвычайно секретным? Здесь тайна на тайне сидит итайной погоняет. Так что насчет этого можешь быть совершенно спокойным. К моемукомпьютеру ни у кого нет доступа, кроме меня. А без доступа никто не сможетпрочесть ни одного файла. Так что не волнуйся. Для Института Кеплингера это впорядке вещей. Когда-нибудь я расскажу тебе, какие у нас тут приключалисьистории, но, разумеется, с измененными именами и датами.

– Вот и умница Я позвоню тебе завтра. – Ларкинвзял Митчелла за руку.

– Не оставляй меня в неведении, Ларкин. Этот тип можетспариваться с Роуан! И если это произойдет…

– Обещаю, что обязательно позвоню.

Ларкин поймал на себе прощальный взгляд Митчелла, которыйстоял по другую сторону дверей лифта и не спускал с него глаз. И невольно напамять доктору пришли слова, сказанные Роуан по телефону: «В ИнститутеКеплингера есть один парень, которому можно полностью доверять. Ты должен с нимсвязаться. Это Митчелл Фланаган. Передай ему, что его час настал».

В этом Роуан была чертовски права. Митчелл как раз тотпарень, который им нужен. В этом Ларкин не сомневался.

Однако по дороге в аэропорт его стали одолевать беспокойныемысли о Роуан. Он вспомнил, как глубоко был изумлен, услышав по телефону еедалекий голос. Вспомнил, как она предупреждала его, что их разговор можетпрерваться в любую минуту.

Все дело в том, что эта история с самого начала чрезвычайнозаинтриговала Ларкина Звонок Роуан, образцы, последовавшая за ними серияоткрытий… И ко всему прочему эксцентричное семейство в Новом Орлеане. Ничегоподобного в жизни Ларкина еще ни разу не было. И чем больше его ожидаловолнений и меньше увеселений, тем лучше.

Чтобы отправиться на поиски приключений, ему пришлось взятьбессрочный отпуск в университетской клинике. Уж очень он хотел встретиться сэтими людьми в Новом Орлеане, а заодно взглянуть на унаследованный Роуан дом, атакже на человека, за которого она вышла замуж и ради которого принесла вжертву свою медицинскую карьеру.

Когда Ларкин прибыл в аэропорт, дождь зарядил сильнеепрежнего. Но Ларкин привык путешествовать в любую погоду, поэтому дождь длянего стал столь же привычен, сколь привычен, например, снег в Чикаго или сезондождей в Японии.

Он поспешил к стойке первого класса, чтобы получить свойбилет, и спустя несколько минут уже шел по направлению к выходу. Все былорассчитано со скрупулезной точностью: как раз шла посадка на самолет.

Ларкин понимал, что главную проблему составляет уже само посебе рождение странного существа. И загадка его появления была тесно связана стайнами семейства Мэйфейр. Однако, размышляя над этим, Ларкин впервые былвынужден признать, что не очень-то верит в то, что этот феномен на самом делесуществует. Он знал, что существует Роуан. Но чтобы у нее был какой-то странныйотпрыск? Однако вместе с тем Ларкину стало понятно и другое. В существованиенечеловеческого ребенка бесповоротно верил Митчелл Фланаган. А также постоянноназванивающие ему люди из Таламаски. Не говоря уже о самой Роуан.

Значит, это существо отнюдь не было плодом чьего-товоображения. И доказательств тому более чем достаточно.

К выходу Ларкин подошел последним. «Вот что значит точнорассчитать время, – с гордостью подумал он. – Ни минуты опоздания, нистояния в очереди».

Он уже собрался подать свой билет молоденькой стюардессе,когда кто-то дотронулся до его руки.

– Доктор Ларкин.

Обернувшись, Ларкин увидел высокого молодого человекакрепкого сложения со светлыми волосами и почти бесцветными глазами.

– Да, я доктор Ларкин, – ответил он, борясь сискушением добавить: «Только не сейчас».

– Эрик Столов, – представился блондин. – Яговорил с вами по телефону.

Мужчина помахал перед Ларкиным маленькой белой карточкой.Ларкин отдал билет стюардессе и взял визитку.

– Вы мне сказали, что представляете Таламаску.

– Где образцы?

– Какие образцы?

– Те, которые вам прислала Роуан.

– Послушайте, я не могу…

– Пожалуйста, скажите мне, где они.

– Прошу прощения, но это исключено. Если хотите, можетепозвонить мне в Новый Орлеан. Завтра днем я встречаюсь там с вашим другом,Эроном Лайтнером.

– Где образцы? – настойчиво продолжал повторятьмолодой человек, неожиданно преградив Ларкину путь.

Понизив голос до шепота, Ларкин процедил сквозь зубы:

– Убирайтесь с моей дороги.

Внезапно им овладел такой сильный, неодолимый гнев, что онедва удержался, чтобы не размазать парня по стене.

– Прошу вас, сэр, – спокойно обратилась стюардессак Столову. – Если у вас нет билета на этот рейс, вам придется немедленноуйти.

– Вот именно, – теряя остатки терпения, произнесЛаркин. – Уходите отсюда И вообще. Какое вы имеете право обращаться ко мнеподобным образом!

Оттолкнув молодого человека в сторону, он устремился к трапусамолета. Сердце его бешено колотилось, а пот ручьем тек под одеждой.

– Проклятый сукин сын. Да как он только посмел? –бормотал он себе под нос.

Через пять минут после взлета Ларкин уже звонил по сотовомутелефону. Связь была отвратительная. Впрочем, так было всегда: во времятелефонных разговоров с борта самолета ему почти никогда не удавалось ничеготолком расслышать. Тем не менее дозвониться до Митчелла удалось.

– Ничего никому не рассказывай, – повторял снова иснова Ларкин.

– Не волнуйся, – успокаивал его Митчелл. –Никто ничего не узнает. Поверь мне на слово. У меня пятьдесят сотрудников. Икаждый из них работает над одним из пятидесяти фрагментов нашей головоломки.Кроме меня, ни у кого нет ни малейшей возможности представить картину в целом.Ни одна живая душа не сможет проникнуть ни в это здание, ни в офис, ни в моифайлы.

– Я позвоню тебе завтра, Митчелл. – Ларкинотключил связь. – Самонадеянный кретин, – выругался он, прячателефон.