В отличие от Столова Эрон Лайтнер произвел на доктора весьмаприятное впечатление – во всяком случае, по телефону. Правда, его истиннобританская и весьма старомодная манера речи показалась Ларкину излишнеофициальной. Интересно, что же все-таки за люди работают в этой таинственнойТаламаске? Неужели они вправду друзья Роуан? Откровенно говоря, Ларкин в этомсильно сомневался.

Откинувшись назад в кресле, он стал перебирать в памятисначала всю долгую беседу с Митчеллом, потом телефонный разговор с Роуан.Эволюция молекул, ДНК, клеточные мембраны… Все это его пугало и одновременноувлекало и притягивало к себе.

Он вдруг вспомнил, что в начале беседы Митчелл хотелпоказать ему трехмерное компьютерное изображение исследуемого им существаУгораздило же Ларкина отказаться! Скорее всего, однако, он увидел бы на экранелишь некий набросок, неясные контуры или что-то в этом роде. Ну в самом деле,откуда Митчелл может знать, как это создание выглядит? Уродливо оно, например,или, наоборот, красиво?

Ларкин попытался нарисовать его в своем воображении. Емупредставилось тонкое, как тростинка, человекоподобное существо с непомернобольшой головой и чрезвычайно длинными руками.

Всего час оставался до наступления среды – начала Великогопоста. Стоящий на берегу залива маленький дом, двери которого выходили прямо набелый пляж, был погружен в тишину. Звезды усыпали все небо, и казалось, чтовдали, у линии горизонта, они спускаются так низко, что почти касаются земли.Их мягкое мерцание служило единственным освещением в ту ночь. Легкий ветерокгулял под невысокими потолками комнат, неся с собой вечернюю прохладу в каждыйуголок, в каждую щелку и без того холодного дома.

Но Гиффорд холода не боялась. Облачившись в толстый свитериз чистой шотландской шерсти и теплые шерстяные носки, она наслаждалась свежимдуновением морского ветра, равно как и приятным жаром, исходящим от пылавшего вкамине огня. Холод, морской воздух, запах горящих дров – именно такой Гиффордвсегда представляла зиму во Флориде. Это место было ее надежным пристанищем,где она скрывалась от жестокого мира

Гиффорд лежала на кушетке напротив камина, наблюдая за тем,как световые блики пляшут на белом потолке. Интересно, почему именно здесь онаощущала себя такой счастливой? Почему ее так: неодолимо тянуло сбежать сюда отбезысходной тоски, которая одолевала ее дома? Дестин был идеальным местом для отдохновенияее души. Этот дом ей достался в наследство от Дороти, прабабушки по отцовскойлинии, и с ним уже долгие годы у нее были связаны самые приятные мгновенияжизни.

Однако именно сейчас Гиффорд отнюдь не была счастлива. Да,здесь она не испытывала такой тоски, которая терзала ее во время празднованияМарди-Гра в Новом Орлеане, но это не делало ее более счастливой. Она все равнопродолжала страдать. Но какой бы виноватой она себя ни чувствовала из-за своегобегства, она успокаивала себя мыслью о том, что все равно не может пойти наМарди-Гра в старый дом на Первой улице, как бы ей этого ни хотелось.

Марди-Гра она провела в Дестине, во Флориде. Это был самыйобыкновенный день, такой же, как все остальные. Тихий и чистый, далекий отвсякой суматохи, связанной с карнавалом, толпами людей, грязнойСент-Чарльз-авеню, пьяными и вечно о чем-то спорящими родственниками. День,проведенный вдалеке от ее любимого мужа Райена, который продолжал вести себякак ни в чем не бывало, делая вид, будто Роуан Мэйфейр никуда не сбежала и небросила своего мужа Майкла Карри. И будто в Рождество на Первой улице не былоникакой кровавой стычки. Он делал вид, будто то, что тогда случилось, вполнеисправимо, нужно только все тщательным образом обдумать, взвесить и принятьправильное решение, в то время как на самом деле все безнадежно разваливалосьна части.

Майкл Карри в то незапамятное Рождество едва не лишилсяжизни. Никто до сих пор не знал, что произошло с Роуан. Но ни у кого неоставалось сомнений в том, что случилось нечто ужасное. И тем не менее,несмотря ни на что, родственники все равно изъявили единодушное желаниесобраться на Марди-Гра на Первой улице. Что ж, рано или поздно они расскажутГиффорд, как прошел праздничный вечер.

Конечно, великому наследству Мэйфейров ничто не угрожало.Личные трастовые фонды Гиффорд, в которых были задействованы баснословныеденьги, тоже оставались вне опасности. Если что и настораживало Гиффорд, такэто образ мышления, общий настрой шести сотен Мэйфейров. Практически все ониприходились друг другу троюродными или четвероюродными братьями и сестрами и вбольшинстве своем сумели подняться до нынешних высот совсем недавно – послезамужества Роуан Мэйфейр, новой наследницы невероятно огромного состояниясемейства, которая незадолго до этого вступила в свои права Но волею странногопроисшествия, имевшего место в рождественскую ночь, все они были столь жебыстро низвергнуты едва ли не в самые глубины ада Гиффорд крайне беспокоило издоровье Майкла Карри, который до сих пор не оправился от сердечного приступа,случившегося как: раз двадцать пятого декабря. Увидев его в конце января, онапришла к выводу, что бедняга за один месяц постарел лет на десять.

Конечно, все собрались в семейном особняке на Марди-Гра неради дани традиции, а исключительно от отчаяния. Они пытались сохранитьоптимизм и бодрость духа, которые, казалось, уже невозможно было обрести послетого кошмара Но какую дурную услугу они оказали Майклу! Неужели всем былонаплевать на то, что он чувствовал? Нетрудно представить, каково человеку,которого бросила жена, попасть в окружение толпы ее родственников, тем болееесли они ведут себя так, будто ничего не произошло. Впрочем, это было весьмахарактерно для семейства Мэйфейр. Неискренние рассуждения, дурные манеры,извращенная мораль – все это представлялось как возвышенные идеалы, достойныевсеобщего почитания, и становилось стержнем любого семейного торжества

«Я родилась не человеком, а членом семейства Мэйфейр, –размышляла Гиффорд– И замуж я вышла за Мэйфейра, и родила Мэйфейров, и, ужконечно, умру тоже как истинная Мэйфейр. Все придут на мои поминки и будут литьслезы, как это принято у Мэйфейров. Чего же тогда стоит моя жизнь?» В последнеевремя подобные мысли часто посещали Гиффорд, но исчезновение Роуан отодвинулоих на второй план. Сколько еще ей удастся протянуть? И почему она в свое времяне отговорила Роуан и Майкла от женитьбы? Почему хотя бы не убедила их уехатьиз этого дома и даже из Нового Орлеана?