Ее искаженный болью и ужасом голос разрезал пространство как нож. Внезапно стало тихо. Как будто все окружающие звуки резко выключили, нажав на невидимую кнопку. Света продолжила пугающим полушепотом:

– Я не могла пошевелиться и терпела все, чтобы он просто меня не убил. Он явно был под чем-то. Это тоже бред?!

Меня будто ударили по голове. Перед глазами появились белые пятна. Я не могла до конца осознать всю степень ужаса, о котором говорила Света. У меня закружилась голова и сперло дыхание.

– Почему ты не вызвала полицию?! – вскричала я.

– Куда? К Лене в квартиру? Чтобы меня посадили за кучу метадона, который лежит у нее в квартире?! Или ее? Или нас обеих? – снова закричала Света.

Я пожалела, что подняла на нее голос. Ее крик бил по ушам. Но сбавить собственный тембр мне уже не представлялось возможным.

– Тебя изнасиловали и изрезали ножом. Ты должна подать заявление в полицию. Прямо сейчас. Эту мразь нужно поймать. Где он? Где Лена? – допрашивала я Свету, стараясь говорить тише, но у меня явно плохо получалось.

– Лена дома. Он закончил все, что хотел, и вышел на улицу ждать Лену. Забрал деньги и ушел. Я оставила карточку Лене, вызвала такси и поехала в СПИД-центр. Я не уверена, но он выглядел как больной СПИДом человек.

– Что делает эта терапия? Разве терапию принимают не тогда, когда уже известен диагноз ВИЧ?

– Нет. В первые сутки после возможности заразиться можно начать принимать предупреждающую ВИЧ-терапию. Это очень токсичные лекарства, но если пропить их несколько месяцев, то ВИЧ с большой вероятностью не будет. Все равно мы это узнаем не сейчас. Инкубационный период – полгода.

Я никогда в жизни не слышала, что такую болезнь, как ВИЧ, можно предупредить и вылечить, если вирус уже попал в организм. Логично, что такая важная информация должна быть как минимум общеизвестна. Я даже старалась потом загуглить Светины слова, но не нашла ни одной статьи, подтверждающей или опровергающей это утверждение. Но не доверять реаниматологу с красным медицинским дипломом у меня не было оснований.

– В первый раз об этом слышу, – скрестив руки на груди, хмыкнула я. – Но я не врач.

– А я врач. Причем реаниматолог, – с вызовом ответила Света. – Поверь, я бы не стала принимать опасные лекарства, если бы не знала, как они работают.

– Ты оставила Лену одну? А если он вернется? – спокойно спросила я.

Я больше не могла кричать, а тем более слушать ответные крики Светы. Да и судьба Лены мне уже была мало интересна, у меня не осталось сил. Даже судьба Светы как будто стала мне безразлична. Но я понимала, что нужно продолжать этот диалог, потому что происходил кошмар и в нем нужно было разобраться.

– Не вернется. А Лене я уже завтра найду новую квартиру, – уверенно отвечала Света.

– Ты обязана написать заявление. Скажи, что сутки приходила в себя и поэтому пришла на следующий день, – устало сказала я Свете. Я все еще была уверена в необходимости полицейского вмешательства.

– Ты знаешь, как наша полиция расследует изнасилования? Никак. Только унижают жертву. Я не собираюсь проходить через это унижение, – снова подняла на меня голос Света.

Меня будто оглушило. Неизвестно откуда взяв силы, я выкрикнула в ответ:

– Ну, не в каждом же отделении у нас беспредел! Должны же они сделать хоть что-то? Извини, но ты понимаешь, что оставить эту ситуацию без вмешательства – значит обречь на такую же ситуацию других женщин, пока этот ублюдок на свободе?

Я была абсолютно серьезна и настроена продавить эту тему до конца. Даже если мне придется не спать всю ночь.

– Ладно, – неожиданно легко согласилась Света. – Только поэтому я завтра пойду в полицию и напишу заявление. Но сначала перевезу из квартиры Лену и метадон. Больше всего мне жалко Лену, она теперь считает себя виноватой.

– Потому что она виновата, – отрезала я. Во мне не было ни капли жалости к какой-то там Лене.

– Виноват всегда только преступник, – протараторила Света фразу, которую я часто ей говорила, когда мы обсуждали нападения или изнасилования, о которых я читала в «Твиттере».

– Извини, но Лена, скупающая наркотики у тебя за спиной, тоже преступница, – твердо заявила я.

– Перестань. Пожалуйста, Тань. Мне и так очень плохо.

Света говорила очень тихо. У нее слипались глаза от усталости.

– Извини, – успокаивающе проговорила я. – Это все какой-то ад. Я не представляю, что делать. Я в ярости и в полном шоке.

– Я пойду спать. Я очень устала, – полусонным голосом проговорила Света.

– Конечно, Свет. Извини, что кричала, – засуетилась я, обрадовавшись, что этот диалог подходит к концу. – Просто это все в голове не укладывается.

Света пошла в ванную. Я сидела на кухне и сжимала в руках чашку с остывшим чаем. Из ванной изредка доносились крики. Черт. Мало того что у Светы полиневрит, так она еще и изрезана ножом какого-то барыги.

Я чуть не засмеялась в голос от ужаса и полной абсурдности происходящего. Сколько боли и ужаса выпадает этой женщине каждый день. Об этом же рассказать – не поверят.

Света вышла из ванной и отправилась спать. Я еще долго сидела за столом. Потом аккуратно взяла поводок Пепеги, накинула его на пса, и мы пошли гулять. Мне был необходим свежий воздух.

На следующий день Света уехала в полицию писать заявление об изнасиловании. И вскоре начала принимать таблетки, которые ей дали в СПИД-центре. От них ее каждый день тошнило. Света и так почти ничего не ела из-за химиотерапии и полиневрита, а теперь ее тошнило даже после чая. До туалета она успевала добежать не всегда, и частенько ее рвало прямо посреди коридора. Я все убирала, потому что ей было слишком больно наклоняться. Мне часто помогал Федя, который приезжал почти каждый день. Я была безумно ему благодарна, что он не позволяет мне единолично тонуть в этом безумии. Но мне было стыдно, что и он теперь в это втянут.

Где-то через неделю мне написал Ян:

«Я поймал его».

Я даже не удивилась его сообщению. Я устало напечатала:

«Кого?»

«Мразь, которая изнасиловала Свету».

Я встрепенулась и быстро ответила:

«Что? А ты откуда знаешь?»

«Света мне все рассказала, я же ей близкий друг. Как и Люся. Она очень просила не вмешиваться, но я не смог. Подключил своих ребят. Скажи мне, как Света? Она мне не скажет правду о своем состоянии».

Ну да. Могла бы и сама догадаться. Я честно призналась:

«Так себе. Пьет таблетки, вроде как которые могут предупредить ВИЧ».

Я написала это сообщение с мыслью, что, может, хотя бы Ян удивится существованию этой терапии. Никто из моих друзей, которым я об этом рассказала, не удивился. Но откуда им знать?

«И все? Я говорил с ним, он говорил ужасные вещи».

Я разозлилась.