Он смотрел в серые смеющиеся глаза Лёшки, а сам лихорадочно перебирал в голове варианты: как? откуда? Поль ровным счётом ничего не понимал, и идей не было никаких.

Лёшка Самойлов наклонился к нему и доверительным тоном сказал:

– В нашей стране статуи и обелиски не кормят. Погнали, буфет уже открылся, оторвемся на бутербродах, – и пошел, не оборачиваясь, на выход. Поль машинально последовал за странным парнем. Этажом ниже в буфете молодые люди купили чай и несколько бутербродов с докторской колбасой и пошехонским сыром. Лёшка с энтузиазмом голодного студента уплёл деликатесы в один присест, а Поль сидел и молча смотрел на своего нового товарища. Лешка отпил полстакана чая и весело произнес:

– Очевидно, дело принимает скверный оборот и пахнет международным скандалом. Ты чего не ешь?

– Откуда ты узнал? – как-то неуверенно спросил Поль.

– Ты сам рассказал. – Лешка проглотил остатки чая и с вожделением посматривал на беспризорные нетронутые бутерброды друга.

– Я тебе ничего не рассказывал, – не принимая шутки, упорно гнул свою линию Поль.

– Хорошо. Здесь всё очень просто. – Лёшка вздохнул и начал загибать пальцы. – Первое, ты так таращился на Агафонову, что кроме меня этого не заметил только мраморный бюст Ленина, и явно в этот момент ваше преосвященство думало не об исторических аспектах нашей страны. А между тем, рядом с ней сидел её ухажер с кафедры физкультуры, и, поверь мне, он конкурентов не жалует почему-то. Второе, ты очень по-дружески поздоровался с Алёной Нелюбиной, подругой моей девушки.

– И что?

– Ровным счетом ничего, если бы не было деталей. А детали таковы: ты полгода назад приехал из Франции и прекрасно говоришь на русском языке, практически без акцента, а это значит что у тебя или русский отец или русская мать, но учитывая вечную занятость отцов, скорее всего мать. Версию, что ты шпион, я отбросил как негодную – на филологическом факультете секретов не осталось, там девчонки уже всё и всем разболтали. Конечно, можно допустить, что у тебя оба родителя русские, но при твоей профессии невозможно преподавать французский, воспитываясь в русской семье. И самое главное – наличие Алёнки.

– Не понял, а это здесь причем??

– Это просто, особенно если тебе нравится Агафонова. Зачем тогда преподавателю французского знакомиться со студенткой испанского отделения? Правильно, незачем, – Алексей жестом остановил пытающегося что-то возразить Поля, – если только причина не кроется в её отце, офицере КГБ. Мне моя девушка рассказывала о семье Нелюбиных. А он, в свою очередь, тебе интересен тем, что, скорее всего, может навести какие-то справки о каком-то близком тебе человеке. Других причин я не вижу. Родители наших родителей в те годы бесследно пропадали или во время войны или в период довоенных репрессий. Бабушек минусуем, женщины страдали реже, значит, или это твой дед или его родной брат. Фактор войны мы тоже откидываем. Чекисты в таких вопросах не помогут. В этом случае надо было бы обращаться в военные или военно-медицинские архивы. Остается только одно. Кто-то из твоих родственников был осужден и пропал в лагерях или был расстрелян, а ты пытаешься получить о нем информацию. После нашего разговора и судя по твоей реакции, я уверен, что это твой родной дед, который очевидно жил здесь, в этом городе, иначе бы ты справки наводил в столице. Вот как-то так. Но это только мои гипотезы. Ну что, еще по бутерброду?

Поль был явно обескуражен таким объяснением:

– Алекс, извини, но как-то всё одновременно и просто и сложно. Возьми, угощайся моими, я сыт, – он подвинул Лёшке белый хлеб с сыром и колбасой. – Всё очень логично, но как– то невероятно. Но самое главное, ты прав. Мой дед жил здесь, здесь его арестовали и здесь расстреляли, и я очень хочу найти его могилу. У вас на юридическом все такие?

– Нет, Поль, не все. Секрет заключается в колбасе, чем больше её ешь, тем умнее становишься, – рассмеялся Лешка, – могу оставить маленький кусочек, в счет будущей дружбы. И не дожидаясь ответа, проглотил остатки бутерброда. Теперь рассмеялся Поль:

– Ну да, с такими русскими не выгодно дружить, объедят и не заметят. А с тобой интересно, Шерлок Холмс.

– Во – во, и ты туда же, – поморщился Лёшка, – Книга – чистая беллетристика. Какая-то царапина на часах, какие-то потёртости на рукава пиджака. На ботинках то ли грязь, то ли конское дерьмо. Автор умело всё смешал и достал кролика из цилиндра. Зрители аплодируют. А в жизни так редко бывает, вот только логическая взаимосвязь событий может всё объяснить. Так, ладно, давай покажу, как собирать кубик, и я рванул на дискотеку.

– Алекс, подожди, – Поль всё еще находился в задумчивости. Если бы ему кто раньше сказал, что такие люди существуют, он рассмеялся бы ему в лицо, но сейчас ему было не до смеха. – Знаешь, я уже по счету третье поколение, кто занимается поисками деда. До этого были мама и бабушка, но всё безрезультатно. Как думаешь, есть шанс его найти?

– «Ищите да обрящете», – Лёшка уже нетерпеливо посматривал в сторону выхода.

– Извини, не понял, – Поль наморщил лоб, – что это значит?

– В смысле, кто ищет, тот всегда найдет. Есть такое выражение. Ладно, старик, удачи, побегу, а то меня Белка уже потеряла.

Поль интуитивно понимал, если Лёшка сейчас уйдет, то многие непонятные вопросы так и останутся загадкой.

– Алекс, секунду, может, ты сможешь объяснить, что хотел перед смертью сказать мой дед? – он достал из портмоне огрызок бумажки и протянул её Самойлову. Лёшка взял её в руку, повертел с одной стороны на другую, прочитал текст, нахмурился, снова повертел, с явным интересом посмотрел на Поля и хотел что-то сказать ему, но в буфет ввалилась толпа страждущих студентов. Шум стоял невероятный. Лёшка непроизвольно поморщился, отдал записку Полю и кивнул ему в сторону выхода.

В менее шумном коридоре Лёшка огляделся по сторонам и спросил:

– Ты уже общался с Нелюбиным?

– Нет, только с Алёной, – ответил Поль, – Мы чай пили, смотрели фотографии. Она показала мне своего деда. Он тоже чекистом был, они там вместе с сослуживцами как раз в тридцать седьмом году сфотографировались. Представляешь, Алёнка даже фамилии знает.

– Она их называла?

Поль перечислил, кого помнил, а в конце добавил:

– Если надо, я могу еще раз у нее спросить, тем более мы договорились снова встретиться.

– Ясно, тогда поехали ко мне домой, спокойно все обсудим, есть идеи, – Лёшка говорил это немного задумчиво, как будто самому себе, – с Белкой только неудобно вышло, подумает чёрт знает что.

– Так без проблем, – оживился Поль, – ты мне только покажи ее, а я завтра сам ей скажу. что мы вечером были у тебя дома.

Всю дорогу в автобусе они промолчали, каждый из них думал о своем. Молча дошли до серой пятиэтажки и поднялись на третий этаж. Лёшка включил свет, и Поль оказался в довольно аскетической обстановке. Скромная двушка, слева гостиная с чешским сервантом, письменным столом и книжными шкафами в две стены, справа спальня с допотопным диваном и ковром на стене. Единственное, что выбивалось из скромной серости, – навороченный стерео проигрыватель и не менее продвинутая акустическая система, да еще длинная полка с недешевыми виниловыми пластинками в ярких разноцветных конвертах.