баритонов, и мне становится интересно, есть ли среди поющих Грегор.

Исходящий от квартала свет, кажется, усиливается, а песня становится громче, пока они не достигают пика – и не начинают стихать. Я поднимаю глаза к небу и вижу, что убывающая луна уже достигла высшей точки, а значит, прошла половина ночи. Надо поскорее закончить работу.

Быстро осматриваю последнюю секцию, спускаюсь вниз. Луна теперь заняла такое положение, что я то попадаю в тень, то вновь выхожу на свет, но как же весело – хоть это и вызывает легкое головокружение – вновь и вновь ощущать, как изменяется восприятие!

Но когда я собираюсь перепрыгнуть с одной платформы на другую, находясь спиной к площади, до меня доносится звук шагов по мостовой – и я невольно замираю. Поступь медленная и неторопливая, но нет сомнений: этот человек крупнее меня. Как можно тише я отвожу ногу назад и поворачиваюсь, чтобы посмотреть вниз. Даже из тени все видно довольно неплохо. Но важнее то, что меня рассмотреть удастся с трудом. Если только этот человек не знает, где я нахожусь.

Из-за угла появляется фигура в плаще, с фонарем в руках, не очень высоко поднятым над землей. Мужчина примерно того же роста, что тот, которого я видела в ночь убийства, но у этого капюшон опущен и лунный свет блестит на серебристых волнах волос. Мне не видно его лица, пока он приближается ко мне: так как он внимательно смотрит на землю, чтобы не запнуться о груды камней и древесины. Ночной патруль? Магистр Томас говорил, что число стражей удвоили, но у этого человека не видно оружия.

Он останавливается и поднимает фонарь, словно что-то высматривает на земле, а затем выходит из поля моего зрения. Его плащ падает на землю с мягким шорохом. И несколько секунд спустя он с усилием взбирается на первый уровень лесов. Судя по всему, он не заметил меня, иначе не вел бы себя так непринужденно.

Я отступаю подальше в тень, когда бледная рука ставит фонарь на плетеную платформу недалеко от меня. Маленький нож на поясе – моя единственная защита, и я сжимаю рукоять вспотевшей рукой. Мне не хочется подходить достаточно близко, чтобы использовать его, но и выбраться отсюда удастся, только если пройти мимо мужчины.

А он тем временем с тихим стоном поднимает верхнюю половину тела над краем. Сейчас – тот самый момент, когда у него меньше возможности среагировать, а у меня больше шансов сбежать. Я бросаюсь вперед и хватаюсь за край платформы, чтобы развернуться и соскользнуть вперед. Но тут фонарь освещает лицо мужчины, и я узнаю его.

Это Симон из Мезануса.

Глава 18

Глаза Симона расширяются от испуга, он отшатывается назад и тут же начинает скользить вниз. Я успеваю броситься к нему, чтобы ухватить за запястье. Правда, при этом задеваю плечом фонарь. Он отлетает в сторону, стекло разбивается вдребезги, а тусклый огонек, хоть немного освещавший пространство, гаснет. Симон разворачивается и ударяется о столб подо мной, но все-таки хватается за него, перенося свой вес на новую опору…

Несколько секунд тишину ночи наполняет лишь наше тяжелое дыхание.

– Небо в огне! – восклицает Симон. – Это ты, Кэт?

– Да, – отвечаю я. Сердце так сильно бьется в груди, что ребра ударяются о платформу подо мной. – Тебя можно отпустить?

– Да, пожалуйста.

Я отпускаю его руку и сажусь, чтобы выглянуть через край. Симон крепко сжимает столб дрожащими руками и смотрит на меня снизу вверх.

– Что, во имя Света, ты там делаешь?

– Я здесь работаю, помнишь? А вот ты что тут забыл?

Симон опускается на корточки, а затем спрыгивает на землю.

– Делал свою работу. – Он несколько раз крутит запястьем, хмуро глядя вверх. – Пытаюсь понять, как выглядел город в ту ночь.

Я перекидываю ноги через край платформы, чтобы спуститься вниз.

– Ты же знаешь, что до крыши можно добраться и проще.

Я легко приземляюсь перед ним и театрально отряхиваю руки.

Симон хмурится еще сильнее.

– Ночь тебя подери, женщина, ты как кошка.

Его раздражение лишь веселит меня.

– Если бы Верховный альтум услышал, как ты ругаешься в святилище, пел бы ты епитимью до восхода солнца.

– Хорошо, что мы не в святилище.

Симон тяжело вздыхает и смотрит на остатки фонаря.

– Как тебе удается хоть что-то разглядеть, не говоря уже об осмотре строительных лесов?

Я пожимаю плечами, напрягаясь от его предположений.

– Верхние ярусы хорошо освещает луна. – Я прикусываю губу, вспоминая, насколько хорошо могу видеть в лунном свете. – Хочешь, я отведу тебя туда?

– Для начала хочу узнать: действительно ли тот путь, о котором ты упоминала, проще, или, пробираясь по нему, я еще ниже уроню себя в твоих глазах?

Я хихикаю.

– Зависит от того, что нравится тебе больше – лестницы или леса.

Симон наклоняется, чтобы поднять свой плащ, но даже не притрагивается к разбитому фонарю.

– С лестницей я справлюсь. Показывай путь.

Двери святилища заперты, но я знаю, какие окна можно открыть. Поэтому жестом предлагаю Симону следовать за мной. Вот только там, где я легко пробираюсь в темноте без фонаря, он спотыкается и запинается, так что я не выдерживаю и веду его за руку.

Путь до западного конца святилища не близкий, и я осознаю каждую его секунду. Наконец мы добираемся до резных каменных блоков, сложенных позади фасадных башен, которые в дальнейшем потребуются для строительства. Когда я отпускаю руку Симона, он тут же вытирает ее о штаны, и это сильно задевает меня. Чувствуя, как начали пылать щеки, я поворачиваюсь к нему спиной и, не говоря ни слова, взбираюсь на выступ примерно в двух с половиной метрах от земли. Он довольно узкий, и мне бы не хотелось ходить по нему в юбке… или с плащом в руках.

– Думаю, тебе лучше оставить его здесь, – говорю я, и Симон послушно кладет плащ на землю.

Теперь – добраться до высокого остроконечного окна, выходящего на восток. Мало кто знает, что оно открывается, поворачиваясь на оси посередине. А чтобы открыть его, необходимо просунуть пальцы под раму и провести по защелке. Я объясняю это Симону, а затем поворачиваю окно и проскальзываю внутрь. Он быстро следует за мной, хотя ему приходится втянуть живот, чтобы протиснуться между стеклом и железной рамой.

– Я ничего не вижу, – бормочет Симон, когда я снова закрываю окно. – Где мы?

– На лестнице одной из фронтальных башен, – шепчу я в ответ. – Часть пути проходит здесь.

Симон хватает меня за руку, прежде чем