Несчастная жертва должна заговорить с тем, чьи беды к ней перейдут. И только тогда соединятся судьбы. А такой шанс невелик, если только заплачено за месть, и ты сама хочешь этого.

– Я не хочу, – прижав руку к груди, выдохнула Соня.

– А тебе нечего беспокоиться, – Берта повернула голову и прищурилась. – Ты же не совершала того, что по ночам приводит в этот дом гостей. А теперь ступай вниз, нечего трепать языком. Покупатели могут прийти в любую минуту, тебе ли не знать это.

«Как же хорошо, как чудесно… Очень страшно было слушать Берту, но теперь я точно знаю, что никому не причиню боли. Невероятно, чтобы кто-то отыскал бутылку, открыл ее, а потом заговорил со мной. Невероятно».

Соня торопливо спускалась по ступенькам, и на ее лице сияла улыбка.

* * *

Книги вполне можно считать лекарством. Они похищают нас из реальности и уносят в другие миры, где бушуют моря, дуют холодные ветра, терпят крушения воздушные шары и пугают неизвестностью таинственные острова. Наверное, мне следовало взять с собой другое произведение, но я же не знала, что буду жить одна в квартире. И к ужину, благодаря Жюль Верну, мне опять мерещились шорохи и тени. Но зато я перестала торчать у окна и количество тоскливых вздохов сократилось в два раза.

– Матвей, наверное, уже прилетел, – сказала я Хвостику.

Наевшись на ужин бутербродами с колбасой, я вымыла посуду и вернулась в комнату. Загадочная зеленая бутылка стояла на столе, и мне нравилось на нее смотреть и вспоминать недавний разговор с Матвеем. Выдвинув стул, я села и принялась ее гипнотизировать.

«Признавайся, что у тебя внутри?»

Но, конечно, никто не ответил.

– Наверное, сургуч легко снять…

Я знала, что рано или поздно открою бутылку. И пусть в ней ничего нет, но… Если есть загадка, то ее хочется разгадать. Или убедиться, что все это ерунда.

Не давая себе возможности отложить задуманное, я принесла из кухни разделочную доску и молоток для отбивания мяса. По бокам у молотка поверхность гладкая, и, если быть аккуратной, то горлышко не разобьется.

Я постукивала осторожно, пока трещин не стало больше, а потом сургуч сам осыпался, предъявив миру сморщенную пробку. Усевшись опять на стул, я вынула ее без особых усилий.

«А вдруг в стародавние времена парфюмеры так консервировали ароматы? Хорошая идея, историк бы за нее поставил мне пятерку».

Я поднесла бутылку к носу и втянула воздух, надеясь поймать хоть какой-нибудь запах. Но тщетно.

«Остается только позвать джина. Может, он там все же сидит?» Я улыбнулась и сказала в горлышко:

– Эй, привет. Как тебя зовут? Давай знакомиться. Выходи.

Глава 10

Петербург. Далекое прошлое…

– Соня сейчас придет, она собрала вещи, – важно произнесла Берта, когда Николай Степанович вернулся за ответом.

– Примите мою благодарность. – Абакумов сдержанно улыбнулся, но глаза выдавали его истинные чувства. Кажется, он все же сможет порадовать Олюшку. Что выйдет из этой затеи – непонятно, однако не стоит торопить события, время расставит все на свои места. В крайнем случае, если будут проблемы, девочка вернется к своей хозяйке раньше.

Готовясь к встрече с Абакумовым, Берта нарочно надела длинное платье из синего бархата. Оно хорошо скрывало бордовые туфли с гранатами, и от этого в душе царило удовлетворение. «Пусть я для тебя всего лишь торговка птицами. Думай так. Но я гораздо хитрее и умнее тебя. Нет, ты забираешь не игрушку для своей внучки, а соперницу. Равновесие вступает в силу, и простому смертному его не нарушить».

Соня тихо зашла в магазин и робко встала около Берты.

– Добрый вечер, – произнесла она.

– Добрый вечер, – ответил Николай Степанович, приблизился и взял у Сони вещи. – Не стоит волноваться. Думаю, тебе понравится в нашем доме.

– Я буду рада помочь с кенаром.

– Полагаю, он запоет, как только тебя увидит, – усмехнулась Берта. – Надеюсь, мне не придется стыдиться твоего поведения. Слушайся Николая Степановича и знай свое место.

– Да, конечно, – ответила Соня. Ее душа раскалывалась на две части. Вдруг нестерпимо захотелось остаться с Бертой, но мечта увидеть Хвостика отчаянно тянула к двери.

– Мы пойдем. – Николай Степанович свободной рукой застегнул пуговицу пиджака. – Надо успеть к ужину.

– Счастливого пути, – просто сказала Берта, будто не прощалась на долгие дни.

Соня коснулась ее локтя, а затем сильно сжала его, точно хотела прочувствовать разлуку уже сейчас. Странно, раньше она и не предполагала, что так привыкла к хозяйке. А теперь кажется: они почти единое целое. Как так? Старая сгорбленная резкая Берта, с крючковатым носом и дрожащим подбородком, и юная Соня, старающаяся тихо ходить и не привлекать к себе особого внимания.

– Хорошо, что закончились проливные дожди, – желая заполнить паузу, произнес Николай Степанович.

– Завтра начнутся снова, – пообещала Берта, и на ее губах заиграла кривая улыбка.

Соня опустила руку и направилась вместе с Абакумовым к двери. На пороге она обернулась и увидела на лице Берты совсем другую улыбку – теплую…

Только оказавшись в доме Николая Степановича, Соня поверила, что сказки существуют. Монолитный, трехэтажный, с четырьмя колоннами и серо-бежевыми стенами, он тянулся к небу и удивлял каждым окном и ступенькой. И пусть рядом стояли дома и пошире, но этот…

Большой зал встретил радушно, предлагая выбрать любое кресло или столик со стульями у окна. Здесь гуляло приглушенное эхо: слова Николая Степановича раздваивались и летели по кругу, отскакивая от прозрачных ваз. Полы сияли, с портретов смотрели мужчины и женщины, обстановка казалась одновременно простой и сложной. Наверное, Николай Степанович не любил вычурность, ему ближе была сдержанность.

Лешка Соловей рассказывал о таких домах, но в его историях мебель всегда поражала яркими красками: зеленой, синей, красной или желто-золотой. Здесь же тона успокаивали взгляд, а вторая часть дома демонстрировала в основном строгий коричневый цвет.

– Олю ты уже видела, но я хочу вас познакомить. И лучше всего это сделать в моем кабинете.

«Где же Хвостик?» – Соня вертела головой, надеясь обнаружить знакомую клетку, но, к сожалению, поиск не привел к результату.

Кабинет Николая Степановича поражал количеством книг, они полностью заполняли узкие шкафы, тянущиеся вдоль стен. Некоторые из них могли похвастаться стеклянными дверцами, а некоторые были просто открытыми – протяни руку, да бери любую книгу.

Много места занимал длинный массивный стол, на нем царила идеальная частота, и даже возникло робкое желание подойти и потрогать гладкую столешницу, отделанную по краям полосками матовой кожи.

«Если я когда-нибудь увижу Лешку Соловья, мне будет что ему рассказать», – подумала Соня с улыбкой.

– Дедушка, дедушка! – донесся голос, и