– Понимаете ли, о чем просите? – сурово спросил он.

Она ничего не ответила.

– Вы просите о невозможном – замолчать преступление! –возмущался Мейсон. – Чтобы я подставил свою шею в петлю!.. И вы это делаете стаким невинным видом, будто спрашиваете, могу ли я купить вам мороженого илипоставить свой автограф в вашем альбоме!

Она продолжала смотреть на него с немой мольбой. Ее рукипотянулись, чтобы коснуться рукава его пальто.

– Если я выйду из этого дома, – сказал Мейсон, – и непозвоню в полицию, то сяду в большую лужу. Вы просто берете меня за глотку. Такскажите хотя бы, насколько глубоко вы замешаны в этом деле?

Она отрицательно покачала головой.

– Ну, говорите же!

– Я вообще не имею к нему ни малейшего отношения.

– Это вы так думаете. Вы ведь звонили вчера утром в полицию,так?

– Нельзя ли поговорить в другом месте?

– Нет, нельзя, потому что нам надо поговорить сейчас же!

– Но ведь здесь опасно находиться.

– Опасно как раз другое – уйти.

– Вчера я пришла, как всегда, на работу, – нехотя началаОпал Санли. – В квартире Хоксли никого не было. Обычно миссис Пэрлин находитсятам почти всегда, готовит к моему приходу записи на пластинках.

– Пластинках? – переспросил Мейсон.

– Да, знаете, такие восковые пластинки, на которыенаговаривается текст.

– А-а!

– На этот раз я ничего не нашла. И самой миссис Пэрлин тожене было дома.

– А Хоксли?

– Ах, я так редко его видела! Он большую часть дня спит.Работает по ночам.

– Но все же вы видели его вчера?

– О да.

– Продолжайте.

– Я сначала никак не могла понять, как это случилось, что онне оставил мне никакой работы. Даже записки! Потом я осмотрелась и, немногоподождав, увидела вдруг, что дверь в комнату мистера Хоксли открыта. Язаглянула туда, потом вошла и – о, ужас! – увидела сейф, перед которым былабольшая лужа крови. Не помню, как добралась до гаража, где у нас стоит машина.

– Это в доме по соседству?

– Да, Джентри сдали Хоксли внаем гараж.

– И там стояла машина?

– Да, но в ней я обнаружила кровавые пятна по всему заднемусиденью… Это правда, мистер Мейсон, и это все, что я знаю. Потом я позвонила вполицию.

– А почему сейчас не хотите сделать этого?

– Да потому, что никак не смогу объяснить свое присутствиездесь. Не смогу объяснить… многое.

– Чего, например?

– Вообще… все эти сложности, которые возникли после того,что здесь произошло. Вы разве не понимаете? Ведь мы с миссис Пэрлин вместеработали, и они, там в полиции, станут подозревать нас в том, что мы сообщарешили убрать мистера Хоксли.

– Зачем вам было его убирать?

– Не знаю. Я только знаю, что они скажут именно так. Деловыглядит так, будто у меня была какая-то связь с миссис Пэрлин, будто онасвязывалась со мной сегодня, а я не уведомила полицию.

– Но она же и в самом деле связывалась с вами, ведь так?

– Ну, в некотором роде – да.

– И вы не сообщили полиции…

– Она же меня предупредила.

Мейсон взглянул на часы и после некоторых колебанийпредложил:

– А что, если я это сделаю вместо вас? Как поступите?

Она выдержала его взгляд.

– Что вы от меня хотите? – спросила она.

– Я не хочу, чтобы вы, когда дело примет серьезный оборот, –озадаченно вздохнул Мейсон, – стали бы валить все на меня.

– Хорошо, я не буду.

– Не подведете?

– Нет… только… не надо меня обманывать, как ребенка.

– Что вы имеете в виду?

– Скажете, что отпустите, а потом, когда я уйду, позвоните вполицию.

– Что касается самой процедуры, – заметил Мейсон, – хочупредложить вам вариант получше. Я знаю тут одну придорожную закусочную, котораяеще работает. Я куплю вам какой-нибудь напиток и бутерброды, и вы самиубедитесь, что я даже близко не подойду к телефону.

Она крепко сжала его руку.

– Вы не представляете, мистер Мейсон, как много для меня этозначит! Это… это значит – все!

– Хорошо, – сказал Мейсон, – тогда пошли.

– Может быть, нам лучше выключить свет?

– Нет, – сказал Мейсон. – Оставьте все как есть.

– Но свет включила я.

– Ничего, пусть останется.

– А дверь запереть?

– Нет, оставьте все!

– Почему?

– Предположим, что-то произойдет. Нас может подобратьпатрульная машина. А вдруг нас кто-то увидит, как мы выходим отсюда? Мы начнемрассказывать все, что тут произошло, а полиция обнаружит запертые двери.

– Понимаю. Послушайте, у нас же две машины. Не можем же мы…

– Вы поедете в моей машине, – решил Мейсон. – Но сначала яподвезу вас к вашей. Вы сядете в нее, включите фары и проедете за мной четыреили пять кварталов. Потом поставите свою машину, выйдете, и мы вместе зайдем вночной клуб. Я провожу вас до места стоянки вашего автомобиля. Таким образом выубедитесь, что я никуда не звонил.

– По-моему, – подняла она голову, – вы все придумали простозамечательно. Не могу только представить себе, что вы делаете это все радименя.

– Я тоже не могу, – согласился Мейсон.

Пол Дрейк, серый от усталости и волнения, посмотрел насидящего напротив за столом Перри Мейсона и сказал:

– В следующий раз, когда задумаешь обращаться со мной как ссосунком, я сорвусь с тормозов, честное слово!

Адвокат удивленно поднял брови.

– Но, Пол, – оправдывался он, – о чем ты говоришь?

– Ты отлично знаешь о чем! – и впрямь негодовал Дрейк.

– Ты имеешь в виду кучу дел, которую я свалил на тебя, и недавал спать по ночам? – спросил Мейсон. – Ерунда! Подумай, приятель, обо мне.Меня подняли в час ночи, чтобы охотиться на несуществующую добычу.

– И конечно, – сказал Дрейк, – ты ничего так и не услышал оней!