из императивов военной и политической стратегии врангельского правительства, то таким же императивом было перенесение и военных действий в казачьи области, так как они были единственными источниками пополнения армии. Для этого было необходимо разрешить казачий вопрос – заключить соглашение с казаками.

Помощник Главнокомандующего по гражданской части, А. В. Кривошеин, не предавался иллюзиям, но считал, что борьба должна продолжаться ради чести Белого движения. Он допускал, что счастье может наступить, если удастся «отсидеться», получая поддержку союзников и используя меняющиеся перипетии польско-советской войны. Все зависело от дальнейших успехов Крымской армии. Тогда будет и поддержка иностранцев, будут и деньги на необходимое снаряжение.

Генерал Врангель всегда и во всем советовался с генералом Шатиловым об операциях армии. Он намечал высадить кубанцев, терцев и горцев на Кубань, где рассчитывал, не без основания, на поддержку казаков. Расширив затем занимаемый район, он хотел перебросить туда все казачьи полки и часть пехоты, оставив на Крымском фронте только генерала Кутепова с его частями. Генерал Шатилов возражал против такого решения и считал, что одни кубанцы не будут в состоянии из-за их малочисленности и за отсутствием достаточного конного состава захватить широкий район и обеспечить высадку второй группы войск. Для погрузки же сразу кубанцев и донцов, да еще с добавкой части пехоты, не было достаточного тоннажа.

Как показали летние операции, сила армии заключалась в умелом маневрировании, а с высадкой на Кубани образовывалось два фронта, согласованность действий которых отпадала. Генерал Врангель же настаивал, что только переброска центра тяжести боевых операций в казачьи земли, где вновь поднимутся казаки, уже отрезвленные большевистскими зверствами, даст Русской Армии возможность приступить и к широким действиям, которые одни могут обещать армии конечный успех. В принципе генерал Шатилов соглашался с такой постановкой вопроса, но считал, что для этого более чем недостаточно сил.

Но в это же время в борьбе белых и красных было колоссальное неравенство сил и средств. Редели беспрерывно ряды белых. Полки таяли с быстротой, не находившейся ни в какой пропорции с притоком мобилизованных внутри Крыма и в Северной Таврии. Лучшие офицеры-добровольцы выбывали из строя, а заменить их было некем. Изнашивалось оружие, иссякали огнеприпасы, пришли в негодность технические средства, а без них армия бессильна. Хватит ли у нее сил дождаться помощи союзников и не потребуют ли они за нее слишком дорогую плату? Но выбора нет, армия должна бороться.

В отношении Кубанской операции генерал Шатилов не был так оптимистичен, как это описывает в своих воспоминаниях генерал Врангель. Генерал Шатилов не был вовсе уверен в успехе Кубанского десанта, но при сложившихся условиях ничего другого не оставалось, как продолжать борьбу. Признание крымского правительства генерала Врангеля Францией было лишь крупным политическим фактом. Но о доставке в Крым русского снаряжения из Румынии и русского артиллерийского из Франции еще ничего не было известно.

22 июля в Севастополе состоялось подписание соглашения с атаманами. Главная сущность этого договора заключалась в том, что государственным образованиям Дону, Кубани, Тереку и Астрахани обеспечивалась полная независимость в их внутреннем устройстве и управлении. При освобождении этих территорий соглашение должно быть внесено на утверждение кругов и рады. Вместе с тем Врангелем было указано о необходимости для пополнения армии назначить новую мобилизацию двух возрастов. Приказ о новой мобилизации был объявлен 27 июля. Призывались военнообязанные досрочных призывов 1921-го и 1922 годов.

Еще в конце июня было выслано несколько партизанских отрядов, которые, направляясь для действия по тылам красных, должны были опираться на сочувствующие белым элементы населения. Больше всего надежд, конечно, было на отряды, которые должны были действовать в казачьих областях. Один из таких отрядов, под начальством полковника Назарова, высаженный у Таганрога, пополнившись восставшими казаками, довольно долго действовал в районе Новочеркасска и Ростова. Другие же отряды скоро вернулись обратно.

Действия полковника Назарова утвердили уверенность Врангеля, что при высадке на Кубани Русская Армия встретит полное сочувствие населения и что ряды армии быстро пополнятся и дадут возможность основать новую базу для дальнейших операций. Договор с атаманами обеспечивал согласованность действий с казачьими образованиями, а надежды на Францию, казалось, давали возможность рассчитывать на помощь недостающей армии военной техники. Уже во время последних июльских боев авиация Крымской армии почти бездействовала.

План Кубанской операции в штабе армии разрабатывался несколько недель. В десантную группу намечались: 1-я конная Кубанская дивизия генерала Бабиева, 2-я пешая Кубанская дивизия генерала Шиффнер-Маркевича, Сводная пехотная дивизия генерала Казановича. Всего около 4500 штыков и шашек, 130 пулеметов, 12 орудий, 6 броневиков и несколько аэропланов. В группу особого назначения входил отряд генерала Черепова в составе Корниловского военного училища и Черкесского дивизиона, он был предназначен для демонстративных целей.

По донесениям разведчиков, казаки всюду враждебно относились к советской власти. Принимая во внимание крупные отряды повстанцев, численность десанта лишь немногим уступала противнику. Означенные сведения давали основание рассчитывать, что при условии соблюдения должной скрытности и быстроты высадку удастся произвести почти беспрепятственно. В дальнейшем, двигаясь по родным местам среди сочувствующего населения и присоединяя к себе многочисленные повстанческие отряды, десанту удастся захватить самое сердце Кубани – Екатеринодар – и прежде, нежели красное командование успеет собрать значительные силы, очистить от красных северную часть Кубанской области.

По занятии Кубани Врангель намечал оттянуть войска к Перекопу, перебросить на Тамань весь Донской корпус и, обеспечив прочную базу на Кубани, приступить к очищению Донской области.

Вернувшийся из-под Анапы генерал Лебедев, командированный для связи с восставшими на Черноморском побережье казаками, сообщил, что он связался с повстанцами, которые успешно нападали на красных по линии железной дороги Екатеринодар – Новороссийск. По данным генерала Лебедева, повстанческое движение на Кубани вовсе не захватило все казачье население, как о том сообщали другие разведчики. За отрядом генерала Фостикова признавалась известная сила, но вовсе не такая, которая могла бы сыграть существенную роль при малочисленном десанте.

В штабе генерала Врангеля складывалось мнение, что при высадке можно рассчитывать на тех казаков, которые примкнут к десанту в районе его действий. Сообщение генерала Лебедева оправдалось во время действий десантного отряда. Когда генерал Врангель 11 августа посетил станицу Таманскую, она была почти пустой. Немногие оставшиеся казаки были совершенно запуганы, не веря в успех, и ожидали ежечасно возвращения красных. Все молодые казаки были мобилизованы в Красную армию при ее отступлении.

Возникал вопрос о командовании. Во главе десантной группы можно было назначить только кубанца, а среди них выбор генерала Улагая напрашивался сам собой. Это был исключительно доблестный начальник, с редким умением управлять конными атаками, сам находясь среди атакующих частей. Но у