него не было опыта в руководстве самостоятельными операциями. Поэтому ему начальником штаба был предложен генерал Драценко, с назначением которого генерал Улагай охотно согласился. Генерал Улагай пользовался среди казаков широким обаянием. Улагай один мог с успехом «объявить сполох», поднять казачество и повести его за собой. За ним должны были, казалось, пойти все. Он во главе казачьей конницы мог творить чудеса. Но Врангель знал и его отрицательные свойства – отсутствие способности к организации и свойство легко переходить от большого подъема духа к унынию. Но заменить его было некем.

О районе высадки десанта никто не был осведомлен, кроме генерала Врангеля, начальника штаба армии генерала Шатилова и генерала Улагая. Штаб армии подготовлял план операции до момента высадки, а разработка проекта первоначальных действий была поручена генералу Улагаю и его начальнику штаба генералу Драценко.

К большому удивлению, о намеченном десанте скоро стало известно повсюду. Генерал Врангель посчитал необходимым секретно поделиться намечаемой операцией с Донским и Кубанским атаманами. Они поделились со своими председателями, а последние – с членами круга и рады. Это привело к тому, что много кубанских беженцев устремилось в Феодосию, где должна была состояться посадка на суда. Генерал Улагай не препятствовал их посадке.

Кубанские казаки отправлялись в десант со всем скарбом, в некоторых случаях даже с семьями, уверенные, что отправляются «по домам». С ними на судах находились члены рады, краевого правительства, атаман и видные кубанские общественные деятели. Самые элементарные требования, касающиеся охранения военной тайны, были забыты. Доходило до того, что офицерам и солдатам – уроженцам Кубани – была предоставлена возможность открыто переводиться в части, предназначавшиеся для десанта.

Подготовка десанта на Кубань была известна многим не только в Крыму, но и в Северной Таврии. Вольноопределяющийся 3-го конноартиллерийского дивизиона 1-й Кубанской дивизии, под командованием генерала Бабиева, П.В. Гюльцгоф в своем дневнике записал: «После удачных июльских боев наша дивизия отошла в резерв в район станции Пришиб. Там скоро нам стало известно, что мы едем на Кубань в десант… 26 июля утром мы погрузились в эшелоны, а 27 днем были уже близ Феодосии. В такой быстрой переброске войск и в быстроте железной дороги видна была рука Врангеля. 29 состоялась наша погрузка на суда… На следующий день в 9 часов утра 22 транспорта и 8 боевых судов отплыли из Феодосии».

Только в пути командующий флотилией узнал о районе высадки, которая состоялась у станицы Приморско-Ахтарской. С этим же отрядом на военном транспорте «Сарыч» плыл и батальон Киевского Константиновского военного училища, в составе двух генералов, 5 штаб- и 20 обер-офицеров, 2 врачей, 377 юнкеров и 44 солдат.

А. Балковский в своих воспоминаниях о Кубанском десанте (Военный Сборник. Париж, 1965. № 8) пишет, что в Керчи потребовалось полтора месяца для организации внезапного нападения на Кубань. В течение этого времени «об этой «секретной» операции с неожиданной высадкой все воробьи в Керчи чирикали». Большевики обо всем этом узнали и участили свои авиационные налеты. Им удалось вывести из строя пароход «Павел». В конце июля в район Керчи прибыли части астраханских и терских казаков для участия в десанте. В конце июля прибыли генералы Казанович, Бориско и Колоссовский. 25 июля начальник сводной дивизии из Алексеевского полка генерал Казанович произвел смотр дивизиону. «Солдаты и офицеры были одеты в белые рубашки, переделанные из английских нижних рубах, так как интендантство не выдало летнего обмундирования, хотя его было в изобилии». Прибавим к этому, что некоторые полки поехали в десант в фуражках с белыми тульями.

«Из Керчи, – продолжает А. Балковский, – двинулись поздно ночью 30 июля. Утром 31-го в Азовском море в трех колоннах двигалось 27 пароходов. В полдень эскадра в открытом море стала на якорь. Солнце печет немилосердно. Разрешили купаться. Эскадру объехал на миноносце адмирал Машуков, командующий флотом. Поздно вечером двинулись дальше. Только здесь нам сообщили, что десант будет сделан в станице Приморско-Ахтарской.

Утром 1 августа в 15 верстах показался берег, идущие впереди боевые суда открыли огонь по берегу севернее станицы Приморско-Ахтарской. Около 12 часов дня авангард пошел к берегу на высадку, а артиллерийский огонь боевых судов усилился. Эскадру объехал на миноносце «Жаркий» генерал Улагай и объявил, что алексеевцы и кубанцы уже высадились и заняли станицу… Не доходя до пристани – деревянного на сваях мола, уходящего далеко в море, – пароходы стали на якорь, а у края пристани стало боевое судно «Урал».

1 августа около 9 часов вечера в оперативном отделении штаба получены первые известия об удачной высадке десанта на Кубани. Главные силы десанта, преодолев сопротивление противника, высадились в бухте Приморско-Ахтарской. Почти одновременно менее значительные отряды под командованием генералов Харламова и Черепова высадились первый на Таманском полуострове, второй – в районе Анапы.

Подготовка и высадка десанта

За один или два дня до отъезда десантных частей из Крыма на Кубань «в разведывательном отделении штаба генерала Врангеля были получены сведения, что большевики уже вполне приготовлены ко встрече этого десанта». Все это не соответствовало действительности. В Ейске дислоцировались только два батальона советской пехоты; в станице Должанской – одна рота, в станицах Ясенской и Приморско-Ахтарской – по две роты; на Тамани, по Азовскому побережью, – одна стрелковая 65-я бригада 22-й дивизии – в Темрюке и Джигинском. Непосредственное обеспечение Таманского полуострова было возложено на ту же 65-ю бригаду (1760 штыков, 62 пулемета, 8 легких и 4 тяжелых орудий). Но части этой стрелковой бригады располагались не на самом полуострове, а за пределами его, причем на пути их выдвижения на полуостров лежала значительная преграда в виде болотистой долины устья реки Кубани с переправами у Джигинского и несколько севернее.

Постоянные же наблюдательные посты охраняли только участок Ахтанизовская – Темрюк. Остальное же побережье полуострова, с уходом 65-й бригады против группы генерала Улагая, даже не наблюдалось.

На Черноморском побережье от станиц Благовещенская – Гастогаевская до города Анапы находилось две бригады (66-я 22-й дивизии и 26-я 9-й дивизии). Внутри Кубани, в станице Варениковской, стояла кавалерийская бригада 22-й дивизии, а в районе Роговская – Брюховецкая только 1-я кавалерийская дивизия.

О необходимости для армии генерала Врангеля Кубанской операции уже давно чувствовало военное командование большевиков. Его военный и морской комиссар Лейба Бронштейн (Троцкий), приставив револьвер к виску бывших офицеров Императорской армии, не успевших или не захотевших в свое время перейти в белые армии, заставил «военных специалистов» служить большевикам. Еще в середине июля на пленуме московского совета «большевистский фельдмаршал» Бронштейн говорил: «Врангель стремится сейчас перенести свой операционный базис