Если вопрос об эмитенте так называемых «западных» копеек с именами Ивана IV и Федора носит дискуссионный характер[366], то факт чеканки датскими мастерами в Копенгагене и Глюкштадте монет по образцу русских серебряных копеек не вызывает сомнения. Эти монеты с именем датского короля Христиана IV, а также с именами русских царей, получили название «деннинги». Их чеканили из талерного серебра по весовой норме, приближающейся к нормативной. Впрочем, через некоторое время датские монетчики перешли от подражания к прямой фальсификации русских монет, постепенно уменьшая их вес и пробу серебра[367].

В период Смутного времени во время шведской оккупации Новгорода (1611–1617) на Новгородском денежном дворе по распоряжению короля велась чеканка русских копеек-чешуек с уменьшенным весом[368]. По заключении Столбовского мирного договора (1617) шведы, покидая Новгород, вывезли с денежного двора инструмент для чеканки монеты и артель новгородских денежников во главе со старостой Нефедкой. За «Свейским рубежом» вывезенных мастеров заставили чеканить русскую монету, которая распространялась в северо-западных землях русского государства. В кладах монет XVII века очень часто встречаются шведские подделки московских, новгородских и псковских копеек, как времени оккупации Новгорода, так и копейки, чеканенные новгородскими денежниками в Швеции.

В XVIII столетии монетный двор в г. Авеста (Швеция) чеканил медные пятаки времен Екатерины II с тремя датами — 1764, 1778 и 1787 гг. Король Швеции Густав III, готовясь к войне с Россией (1788–1790), рассчитывал на эти деньги содержать армию на завоеванной территории. По-видимому, «шведские пятаки», ввиду скорого поражения шведских войск, в обращение так и не поступили, но отдельные экземпляры этих монет сохранились до наших дней[369].

Изготовление поддельных русских монет практиковалось зарубежными фальшивомонетчиками и в XIX столетии. В сентябре 1878 года из министерства иностранных дел в министерство финансов поступило отношение, в котором говорилось, что «министр резидент наш в Бухаресте доставил в Министерство Иностранных Дел два фальшивых металлических рубля, полученных им в числе сумм, поступивших при подписке на добровольный флот. Причем действительный статский советник барон Стуарт присовокупил, что по уверению состоящего при г. Шефе жандармом подполковника Николича-Сербоградского, находящегося ныне в Бухаресте, подобных фальшивых рублей имеется в обращении значительное количество и что место фабрикации известно местной полиции и может быть открыто, если правительство наше пожелает определить ту сумму, которая может быть представлена на расходы по открытию этого преступления и на вознаграждение участников в обнаружении онаго»[370]. Для разоблачения нелегальных «фабрик», по мнению подполковника, необходимо было выделить «до 20 тыс. франков, и несколько наших орденов»[371]. Экспертиза, проведенная на Петербургском монетном дворе, показала, что «румынские» рубли изготовлены «из обыкновенного олова, но не штамповкою в холодном виде, а отливкою в форму, сделанную по настоящей монете»[372]. Руководство министерства финансов посчитало траты в двадцать тысяч франков чрезмерными («достаточно обратить внимание румынского Правительства»), поскольку данная фальшивая монета «по дурной отделке не может водворяться в России»[373].

Иной исход имело дело о подделывателях польской монеты в Лондоне. В 1881 году лондонская полиция арестовала фальшивомонетчиков Александра Левинсона и Соломона Савича. При них была обнаружена матрица лицевой и оборотной стороны монеты в десять польских грошей. Агент лондонской сыскной полиции докладывал: «Они показали, что матрица назначалась для выделки запонков, звеньев или солитеров», хотя, утверждал он, «единственное заключение, которое можно вывести, что намерение их было пустить в обращение монету»[374]. Об этом же писал министру финансов А. А. Абазе российский посол в Лондоне князь А. Б. Лобанов-Ростовский: «По-видимому, штамп был заказан для изготовления польских грошей и моделью служила монета с подписью “10 groszy” 1840 г.»[375]. Чеканка этих монет из биллона — сплава желтой меди (85 %) с серебром (15 %) — велась до 1861 года. За двадцать лет в обращение было выпущено два миллиона семьсот пятьдесят тысяч экземпляров, и, как отмечали высокопоставленные чиновники, в 1881 году на руках у населения имелось еще значительное количество данных монет[376]. Английский поверенный С. С. Вонтнер, ведущий в суде это дело от имени российского правительства, писал в марте 1881 года в министерство иностранных дел: «Преступление — владение штампами с целью выделки английской или иностранной монеты — весьма тяжкое и наказуется пожизненною каторжною работою <…> мы не видим никакой причины, по которой преследование могло бы быть неудачным»[377]. Но к подделывателям монет Российской империи английская Фемида оказалась благосклонной. Обвиняемых по этому делу приговорили лишь к шести месяцам каторги.

Западная Европа, на протяжении веков поставлявшая в Россию изделия мастеров-фальшивомонетчиков, была не единственным «эмитентом» поддельных российских монет. Через восточную границу на внутренний рынок империи поступали фальшивые монеты, изготовленные в Китае. В феврале 1884 генерал-губернатор Степной губернии Г. А. Колпаковский сообщил министру финансов: «Военный губернатор Семиреченской области рапортом от 10 января сего года за № 339 донес, что в последнее время в Джанкерте стала появляться фальшивая монета 5-ти и 2-х коп. достоинства, фабрикуемая главным образом в Чинчаходзи, Дайбуне и Кульдже, которая распространяется на тамошних базарах и уже проникла в Джанкертский уезд, где обращается, благодаря весьма удачной подделке, между туземцами, не умеющими отличить ее от настоящей»[378]. Для пресечения этого нежелательного явления губернатор предлагал публично объявить о появлении подделок, изъять фальшивые медные деньги из обращения, тщательно проводить досмотр караванов, «прибывающих из китайских пределов», обратить внимание на то, чтобы разъезды вдоль границы «зорко следили за не пропуском через границу злоумышленников, занимающихся перевозкою монеты». Российских контрабандистов, по мнению генерала, следовало немедленно арестовывать и судить, а «если по проверке виновными окажутся дайцкие подданные, — писал он министру, — то я прошу г. Ленци иметь энергичные настояния перед Цзинь Цзюнем о преследовании по дайцинским законам делателей фальшивой монеты»[379]. Фальшивые монеты мелких номиналов успешно расходились «по тамошним базарам» Степной губернии. Но китайские умельцы этим не ограничились. В мае 1905 года агент министерства финансов в Шанхае коллежский советник Н. Роспопов доложил в министерство, что он узнал «о подделке нашей золотой монеты»[380] в Китае. К докладу был приложен «экземпляр поддельного золотого 15-рублевого достоинства»[381]. Экспертиза, проведенная на Санкт-Петербургском монетном дворе, подтвердила, что доставленная из Шанхая золотая монета оказалась сильно позолоченной фальшивкой, сделанной из сплава меди и цинка[382].

Ущерб, наносимый денежному обращению России зарубежными подделками российской монеты, без сомнения, не идет ни в какое сравнение с «интервенциями» ассигнаций, кредитных билетов, ценных бумаг. Начало XIX века было ознаменовано гигантским выпуском фальшивых ассигнаций, предпринятых императором Наполеоном накануне вторжения в Россию. Наполеоновские подделки выполнялись на таком высоком уровне, что по качеству превосходили подлинные русские ассигнации. Они отличались голубоватым оттенком бумаги, более четким водяным знаком, глубоким рельефным тиснением и