– Да я с ним, можно сказать, не знакома. Раньше, давно,встречались пару раз на родительских собраниях… Так когда это было? Я дажеимени его не помню… Ростислав…

– Юрий Ростиславович… – подсказала Катя и пододвинула ейтелефонный аппарат. – Вот что, сестренка: садись, бери телефон и звони!

– Но у меня нет их телефона!

Катя наигранно вздохнула, жестом фокусника вытащила изкармана записную книжку и протянула её своей растерянной и непрактичной сестре.

– Прошу!..

Татьяна Николаевна с удивлением посмотрела на Катю – похоже,у той ещё до прихода сюда все уже было продумано, взвешено и подготовлено.

– Откуда у тебя их телефон?

– От верблюда! – хмыкнула сестра и сняла с аппарата трубку.– Давай, звони, говорю!

Пока все ещё сомневающаяся Татьяна Николаевна подносилатрубку к уху, её сестра уже успела набрать нужный номер.

– Алло, здравствуйте, это квартира Холмогоровых? –подрагивающим от волнения голосом произнесла Сашина мама. – Можно мнепоговорить с Юрием Ростиславовичем?

– А Юрия Ростиславовича нет, – ответили ей. – Да, он здесь,в Москве, просто сейчас его нет… Попробуйте позвонить часа через два.

Татьяна Николаевна не могла, разумеется, видеть, как надругом конце провода красивая молодая женщина, опустив трубку на рычаг,крикнула своему высокоученому мужу, работавшему у себя в кабинете:

– Юра, тебе кофе сделать?

– Спасибо, до свидания, – пробормотала Татьяна Николаевна ипротянула трубку сестре.

Та быстро поднесла её к уху и, услышав сигнал отбоя,положила на аппарат.

– Ну?

Татьяна Николаевна порывисто вздохнула и ответила все тем жеподрагивающим голосом:

– Сказали, будет через два часа…

– Слушай, Тань, я такая голодная! – вдруг пожаловалась Катя.– По-моему, я перенервничала… Пойдем-ка, покормишь меня! – она встала инаправилась на кухню. – А кто сказал-то?

– Жена его, наверное… – задумчиво ответила ТатьянаНиколаевна, покорно следуя за сестрой на кухню. – Вообще-то она Космосу неродная – мачеха.

– Молодая? – Угу…

– Ну-у, понятно! – подняла брови Катя. – Врет, небось!.. Какпить дать врет! Вот что я тебе скажу, мать! Ты им больше не звони, асобирайся-ка и поезжай сама! Адрес у меня есть.

Катя аккуратно отодвинула в сторонку задумавшуюся сестру иоткрыла дверцу холодильника.

– Нет, Кать, неудобно, – с сомнением покачала головойТатьяна Николаевна.

– Что значит – «неудобно»?.. – возмутилась сестра, засовываяв рот кусок колбасы. – Наоборот – очень даже удобно!.. Приедешь как снег наголову, – тогда уж они никак не отвертятся. А хочешь, я с тобой поеду?

Сашина мама представила на секунду, что может наговорить уХолмогоровых её невоздержанная на язык сестрица, и решительно отказалась:

– Нет, Кать, я одна.

– Ну и правильно, – тут же согласилась сестра, открываяпакет-пирамидку с кефиром. – Тем более что я и сама не хотела. Я лучше у Сашкив комнате уберусь!

«Академический концерт» стал для Белова тяжелейшимиспытанием на выносливость и вообще – сущим мучением! На сцену один за другимподнимались студенты консерватории, и – подумать только! – все как один играли наскрипке!

Первых трех музыкантов Саша перенес довольно легко, но потомпостепенно начал сдавать. Веки налились свинцовой тяжестью, мозг словноподернулся вязкой патокой, от сдерживаемых зевков судорогой сводило скулы…Короче, спать хотелось просто неимоверно!

Саша боролся с дремотой как лев, напрягал всю свою волю ивсе свои силы, но музыкантов было больше. Им буквально не было числа – они всевыходили и выходили. И играли, играли, играли…

Да, силы были слишком неравны, и, наконец, Саша не выдержал,сдался, сломался, капитулировал: безвольно свесив голову на грудь, он задремал.

Когда на сцену в нарядном темно-синем платье вышла егососедка по даче, Белов спал – безмятежно и глубоко. Она сразу заметила его вполупустом зале и, разглядев то, в какой позе он замер, едва заметноулыбнулась.

Девушка прижала скрипку к подбородку и опустила смычок наструны.

Саша спал крепко, но стоило ему сквозь дрему услышать самыепервые звуки знакомой мелодии, как у него, подобно многострадальной собачкеакадемика Павлова, сработал условный рефлекс. Он вздрогнул, открыл глаза и тутже расплылся в радостной улыбке.

– Это «Каприз» Паганини… – не спуская глаз со сцены,прошептал Белов своему соседу – надменного вида сухощавому лысому старику.

С последним аккордом Саша вскочил и с цветами наперевесзаторопился к сцене.

– Извините… – он шагнул на ступеньки, отодвинув в сторонкунамеревавшегося подняться на сцену очередного скрипача и загородив тем самымему проход.

– Это вам! – Саша протянул девушке цветы.

– Ну что, выспались? – с ехидцей спросила она.

– Проходите… – бросил Белов топтавшемуся у узкой лестницыскрипачу. – Виноват, ночей не сплю – к экзаменам готовлюсь… – смущенноулыбаясь, ответил он девушке, снова повернулся к недоумевающему студенту идобродушно ткнул его локтем в бок. – Ну проходи, друг, что растерялся-то?..

– Оленька, прошу, освободите сцену, – прозвучал сзади слегкараздраженный мужской голос.

– Зато я вещий сон видел, – Саша подал девушке руку и помогспуститься со сцены. – Хотите, расскажу?..

– Ну расскажите… – улыбнулась девушка и вдруг опомнилась ибыстро шепнула, сразу переходя «на ты»: – Только не здесь… Ты подожди меня увхода, я – быстро, хорошо?..

Она и вправду вышла очень быстро. Саша шагнул навстречу иразвел руками:

– Выходит, я ошибся вчера… Ты не Анна, ты – Оля, да?

– Оля, – кивнула девушка, – а ты?

– Ты будешь смеяться, но я действительно Александр, Саша тоесть…

Ольга и в самом деле рассмеялась.

– Вообще Александр – это… Давай, скрипку понесу? – предложилБелов.

– Нет, не надо, – качнула головой Оля. – Вот был бы этоконтрабас – я бы тебе отдала.