— Я Вадик. Как хорошо чувствовать твое тело!

— Нет, нет! С тобой нельзя делать это, ты же совсем маленькая девочка!

— Это в твоей памяти я осталась маленькой, когда уехала в другой город с родителями. Я теперь большая.

— Нет, нет, ты маленькая и хрупкая, я могу разорвать тебя!

— Милый, я хочу тебя, — услышал я вдруг горячий шепот Оксаны и увидел, как личико подруги детства преобразилось в зардевшееся желанием лицо крымской девчонки, решившейся подарить мне свою невинность.

— Нет, Оксана, нет! Я не свободен, у меня жена и маленькая дочка, ты пожалеешь об этом.

— Я не жалею ни о чем. В моей душе сиреневый туман! — крепко обвила она руками мою шею.

— Ты познаешь сладость моего тумана! — Оксана исчезла, а на ее месте появилась иступленно прыгающая на мне Полина.

— Ты колдунья, ты соблазнила меня! — задохнулся я от желания излить в нее скопившуюся жидкость из переполненных хранилищ.

— А меня ты забыл, помнишь наше расставание у дуба? — услышал я печальный мягкий голос Лены.

— Нет, не забыл, моя желанная богиня! — прошептал я, плотно вжимаясь в тело прекрасной блондинки, звезды черноморской Ривьеры, в которую превратился зыбкий облик Полины.

— Я вернулась к тебе, — шептала волоокая красавица.

— Уйди! Он будет только со мной! — смахнула с меня Лену сочинская искательница изощренных наслаждений. — Мы испытаем с ним все прелести запретной садистской любви!

— Нет, Полина, нет, — закричал я, — я хочу познать это с Ларисой, а не с тобой.

— Ну жди тогда, когда я выпущу Меллазину в ее тело! — дико захохотала ведьма и с воем улетела.

— Я предупреждала тебя об опасности суккуба, — смотрели теперь на меня спокойные, мудрые глаза Людмилы.

— Но ты сама подверглась соблазну!

— О, я не могла превозмочь порочного притяжения!

— Объясни мне, почему любовь превращается во зло!

— У человека два начала: секс и агрессия. Все действия пронизаны сублимацией этих двух начал: любовь, порок, творчество, спорт, поедание пищи. Ты тянешься всей душой к предмету своего обожания и тут же с яростной агрессией насилуешь милое тело в недостижимом стремлении слиться с ним воедино. Это потому, что оба начала произошли из единой субстанции сверхсознания и обречены тяготеть к первозданной цельности.

— Понял теперь, почему тебя так тянет ко мне? — заполонила все мое сознание округлая розовая задница Елены.

— Ты порочна и развратна! — крикнул я.

— Это тебя и привлекает, милый!

— Да, да, наконец я дождался твоего тела!

— Нет, не входи в меня, — возразила Юля, заместившая Елену. — Ты сладко кончишь и так, от моей волшебной ручки.

— Давай же быстрей, быстрей!

— Ты еще спрашиваешь меня, почему мы не подходим друг другу. — Появилось в сознании Сонино лицо, со светящимся нимбом. — Ты эротоман и пьяница, а мне нужна прочная семья.

— Мне тоже, я пропаду так!

— Я не спасательный круг, ты утопишь и меня.

— Слушай, моралистка, оставь его, завтра он позвонит мне, и мы начнем с ним новую жизнь, у меня хватит терпения вернуть его к самому себе, — это заговорила Карина, она плавно, но решительно отодвинула Соню.

— Я же ушел только поговорить с Ларисой, — стал оправдываться я.

— Ты ведь не пожалел об этом? — услышал я слабый голос моей самой яркой любви откуда-то из недостижимого далека.

Тут перед глазами мелькнула ослепительная вспышка, экран резко увеличился в размерах, и перед глазами заколыхался яркий облик Меллазины, испепеляющей меня сверкающими хамелеонами, непрерывно меняющими цвет.

— Я предоставила тебе возможность быть сразу со всеми женщинами, которых ты любил. Теперь мы будем с тобой любить друг друга, и все они померкнут в твоей душе, ты забудешь их всех и будешь рваться к растворению только в моем теле! Посмотри на меня, как я прекрасна! Ни одна земная женщина не имеет такой красоты!

— Такой бездушной и холодной!

— Нет, ты говоришь так, пока не познал меня. Ты узнаешь, насколько горяча моя любовь!

— Прочь, исчадие дьявольского ада!

— Бога и дьявола люди придумали из-за страха. Из-за непонимания самих себя. Ваш мозг наполнен миллионами нейронов, продуцирующих гормоны, они-то и меняют настроение человека. Потому он так неустойчив и противоречив: то любит, то ненавидит; то готов отдать все за минуты наслаждения, то борется с ним; то стремится обнять весь мир, то взорвать его на мелкие осколки, будь его власть.

Только мы, свободные сущности эфирного мира, не привязанные к материальным телам, постигли законы жизни Вселенной. Потому что мы везде: во всех телах живущих, в корнях и цветах растений, в таинственном блеске драгоценных камней, в постоянной связи с плазменными шариками душ умерших. Нити наших эфирных тел пронизывают и Солнце, и звезды, достигают крайних уголков Вселенной, мы видим и знаем все!

Ты слишком стремился познать непознаваемое для человека абсолютное блаженство, устранив все ограничения. Что ж, я помогу тебе.

— Я не стремился к этому! Это ты вовлекла в безумство меня и Ларису, подлая суккубка!

— Я всего лишь воплощение ваших желаний. Сокровенная мысль материализуется, знай это.

— Ты просветила меня.

Невероятным усилием воли я собрал энергию и направил ее в ненавистное зыбкое изображение.

— Ты хочешь меня сжечь? Не выйдет! — Суккуб протянул ко мне свои когтистые лапы и сжал ими мое горло.

— Господи! — пронеслось в моем мозгу. — Господи! Эта тварь не разуверила меня в твоем существовании. Она вернула мне веру в тебя, Всемогущий. Спаси и сохрани!

Жилистая хватка суккуба ослабела.

Эфирное исчадие с проклятием взмыло вверх.

Я очнулся. Мы с Ларисой так и лежали, обнявшись и слившись друг с другом.

Не знаю, сколько времени продолжалось мое беспамятство, говорят, в критические минуты оно может растянуться до бесконечности, и перед мысленным взором успевают пробежать картины всей твоей жизни.

Наконец Лариса открыла глаза.

— Какая-то страшная тварь хотела унести меня из жизни куда-то в черную пустоту.

— Она больше не вернется к тебе. К нам, — добавил я после короткой паузы.

— Я люблю тебя, — поцеловала меня Лариса. Робко, робко, мне даже показалось, что это не она.

— Ой, мы совсем сошли с ума, — вскочила девушка и включила свет. — И все разрушили? — искренне удивилась она.

— Придется мне завтра не ходить на работу и ремонтировать мебель.

Лариса напряженно вспоминала что-то.