— Так все-таки, что Матвей сегодня делал на кладбище?

— Да не было его на кладбище!

И снова Максим не поверил. И Егор выразительно глянул на него. Он тоже очень сомневался в честности Антонины Игоревны.

— А машину видели?

— Машина весь день в гараже простояла.

— А глянуть можно?

Метель на улице, и если машина только что с дороги, снежная каша кусками будет сваливаться с нее на пол в гараже.

— Что глянуть? На машину? Зачем?

— Тогда на Матвея.

— Я же говорю, завтра приходите!

— А сейчас?

— Сейчас только с ордером!

— Ух ты!.. Мы-то думали, что Матвей ваш мимо проходил, а вам постановление подавай! Неужели он убил?

— Кого убил?

— Сухаркова. На кладбище.

— Сухаркова убили?!. - как-то не очень убедительно ужаснулась женщина. — Это не Матвей!

— Дети дома?

— Дочь.

— Некрасиво будет, если отец у нее на глазах сбежит. — Максим говорил нарочно громко, чтобы Тельников мог его слышать. — А его задержат и в наручниках поведут.

— Зачем ему бежать? — Голос у женщины дрожал от волнения.

— А по подозрению в убийстве… — сказал Стасов, деловито вынимая из кармана телефон. — Первый, группа к захвату готова?… Очень хорошо!

— Какая группа? — Антонину Игоревну зазнобило.

— Я же сказал, захвата… Постановление у следователя, он сейчас подъедет.

— Ну когда подъедет, тогда и группа…

— У группы приказ. Сейчас все начнется. Спрячьте, пожалуйста, детей!

— Матвей! — не выдержав, позвала Тельникова.

— Ну чего тебе? — Открылась дверь, и на порог дома вышел высокий, крепкий на вид мужчина в армейской куртке, застегнутой на все пуговицы. И шарф чуть ли не до подбородка. На голове черная вязаная шапочка, на ногах калоши на шерстяные носки.

— К тебе пришли! Из полиции!

— Ну, хорошо…

Над крыльцом свет горел ярко, а у калитки, мягко говоря, не очень. Максим напряг зрение, всматриваясь в лицо Тельникова, но сразу ничего не увидел.

— Чего надо? — Хозяин дома остановился в шаге от жены. Не рискнул подходить слишком близко к незваным гостям.

— А поближе нельзя? — спросил Стасов.

— Что поближе? — Тельников нерешительно шагнул к нему.

Только тогда Максим заметил синяк под глазом, заретушированный густым слоем тонального крема.

Синяк свежий, замазать его нереально, но, видимо, Тельников рассчитывал на плохое освещение. И нос припухший, и ссадину на подбородке можно разглядеть. И на виске, похоже, шишка. Под шарфом что-то наверняка скрывалось. Может, и костяшки пальцев сбиты, если Тельников дрался без перчаток.

— Стесняюсь спросить, что это там у вас под глазом? — спросил Павлов.

— Так это, семейная ссора, — глянув на жену, вибрирующим от волнения голосом сказал Тельников.

— И давно Сухарков приходится членом вашей семьи?

— При чем здесь Сухарков?

— Когда вы видели его в последний раз?

— Позавчера.

— А на кладбище сегодня вы его не видели? Разговаривали с ним, дрались, но не видели.

— Не разговаривал я, не дрался.

— Вас видели сегодня на кладбище. — Максим строго смотрел на Тельникова и чеканил каждое слово.

— Кто видел?

— Видели. Завтра проведем официальное опознание.

— Да не мог никто видеть! — мотнул головой Тельников.

— Не было никого?

— Может, хватит морочить голову честным людям… Я понимаю, вам нужно раскрыть убийство, назначить виновного, но со мной этот номер не пройдет. У меня дядя…

— Откуда вы знаете про убийство?

— Ну так вы с моей женой тут…

— Мы с вашей женой тут, — перебил Максим. — А вы с Сухарковым там… Где сейчас работают профессиональные эксперты… Вы слышите меня, Тельников, профессиональные эксперты! Как вы там наследили, на сто уголовных дел хватит. А еще обыск у вас в доме проведем, кровь потерпевшего на одежде найдем…

— Хватит! — зажмурив глаза, вдруг вскрикнул Тельников.

— Что хватит?

— Был я сегодня на кладбище!

— И с Сухарковым дрались!

— Здесь ничего не скажу! В участок везите!

— С вещами или без? А то в изоляторе сейчас не сезон.

— Я не убивал… Но вы же не поверите! — опустив голову, вздохнул Тельников.

Антонина Игоревна заплакала, Павлов попросил ее взять себя в руки и продиктовал список необходимых вещей. Чем теплее Тельников оденется, тем для него лучше.

* * *

Труп еще не увезли с места преступления, а дело уже, считай, раскрыто. В бытовых убийствах виновника установить, как правило, не сложно. Так что Максим не особо трубил в фанфары.

— Да, я купил цветы, приехал на кладбище, смотрю, Илья стоит, ну, слово за слово. Я ему в морду, он мне в морду. Я его душить, он меня душить… На землю меня повалил… Я даже не думал, что в нем столько силы, думал, все, приехал. А он меня отпустил, поднялся, отошел…

— Дальше что? — спросил Павлов.

— Дальше отключился я, очнулся, а он уже мертвый лежит. Я поднялся, отряхнулся и домой… Понимаю, что надо было полицию вызвать, но вы же на меня бы подумали!

— Мы на вас и подумали, — зевнув, сказал Стасов.

— Надо было полицию вызвать, — сонно кивнул Максим. — А вы домой. Даже душ приняли. Запудрились, как будто мы ослы какие-то. Жену заставили врать.

— И сами врете!

— Да не вру я! Что было, то и говорю!

— То и было, — усмехнулся Стасов. — Вы душили Сухаркова, он душил вас. Вы ничего, выжили. А он умер. От перелома гортани.

— Был у нас такой случай, — вспомнил Максим. — Муж душил жену, потом отпустил. Когда он уходил, она живая была. А мать пришла, она уже мертвая. Отсроченная смерть.

— Пока вы в отключке лежали, Сухарков насовсем отключился, — развел руками Стасов.

— Вы же тоже отключились. Хотя и временно… А могли бы и навсегда. — Максим сочувственно смотрел на Тельникова.

— Так я не сам отключился.

— Сухарков ударил?

— Нет, Сухарков удивился, еще и спросил: «Это ты?»

— У кого спросил?

— Когда я лежал, к нему кто-то шел, я его видеть не мог. А он увидел и спросил.

— И что этот, кто шел, ответил? — с насмешкой глянув на Максима, спросил Стасов.

— Ничего. Меня ударил! — Тельников потрогал пальцами висок, на котором угадывалась шишка и ссадина на ней.

— Чем?

— Не знаю… Может, ногой.

— А почему сразу не сказали? — спросил Максим.

— Сразу вы сказали, что сами отключились, — напомнил Стасов.

— Ну, может, и сам, — пожал плечами Тельников.

— Так сам или может?

— Я как очнулся, перед глазами плывет, в ушах шум… Может, померещилось?

— Померещилось, что ногой в голову ударили?!

— Но я точно не убивал!..

— Муж, который жену задушил, тоже так говорил. Мы ему даже поверили. Оказалось, зря. Он и убил. Просто поверить в это долго не мог.

— Но я-то точно знаю, что не мог убить!

— И то, что человек какой-то был, подходил к вам, а ты