местных девиц. Но не смог. Погрешил на паленый алкоголь, — Орэт начал сам каяться.

— А что за наказание правителя? — перебила я. — Подержи майку, протру ещё грудь.

— Печать Тьмы на тридцать дней, — слегка задрожав, с благоговейным ужасом процедил маркиз, поднимая майку и разглядывая меня.

— Тьмы? — зацепилась за слово.

— Это метка, которой награждает правитель. Она вымораживает внутренности, лишает любых желаний и подчиняет воле. Ты становишься марионеткой в чужих руках. Твоё тело превращается в глухую клетку, но при этом остаешься способен мыслить, видеть, слышать.

— И король наказал вас на целый месяц такой меткой? — шокировано переспросила. — За то, что вы не явились на общий сбор? Но это же ужасно!

— Мы ушли в самоволку перед важной битвой. На кону была наша столица, а у нас не было веской причины. Да и король не отличается добротой и гуманностью. Особенно во время войны, — хмыкнул Орэт.

Я спустилась к его животу и бёдрам, стирая грязь и кровь тёплым полотенцем. Мужчина прикрыл глаза и замолчал. Похоже, ему просто нравилась процедура. И кхм… Боевое орудие поднимает знамёна, приветствуя меня. Так, надо перестать пялиться туда.

— Расскажи про войну.

Может, если сменю тему, ОН упадёт? Нет, эрекция усилилась. Отвела взгляд и заметила, что Орэт наблюдает за мной. Смутилась, покраснела и отошла за чистыми вещами.

— Повязка уже вся пропиталась, я сменю её и нанесу мазь, авось поможет или даст отсрочку. Она и вправду волшебная. Вспомни нашего кучера! Ты сам удивился, как он смог с такой раной вообще встать наутро, — тараторила я, стараясь унять неизвестно откуда взявшееся волнение.

— Хорошо, Натали, — мягко согласился маркиз, улыбаясь. Понял моё смущение и радуется. Гад титулованный!

Сделав дыхательное упражнение, села обратно на ковёр прямо перед его бедром. Аккуратно срезала грязные бинты и начала промывать. Рана была на четыре пальца выше колена и прошла насквозь, зацепив только мягкие ткани. Если бы не яд, Орэт бы быстро поправился и даже не хромал. Промыв ногу от крови, заметила чёрные вены, паутинкой расползающиеся от раны. Яд покрыл почти всю ногу и уверенно полз наверх. Мотнув головой, зачерпнула мазь и толстым слоем нанесла на рану.

Каким бы он ни был в прошлом, что бы ни сделал, не желала смерти маркизу. По правде говоря, и пять лет назад не желала им всем смерти. Даже после похищения, усыпления и угроз. Наказания — да. Порицания — да. Осуждения со стороны общественности — да. Но Орэт уже наказан, и мне кажется, сполна, так как остался ни с чем. Мужчина рассказал, почему Радгар отступил. Оказывается, король за обман лишил их оставшейся половины имущества, работы и титулов. Вот почему герцог уехал. Он решил забрать мою долю, раз мне она не нужна, и благополучно жить на широкую ногу, пусть и без прощения. Скатертью дорожка, как говорится.

— Ты не закончил историю, — напомнила я, перебинтовывая бедро. Маркиз со стоном согнул ногу, чтобы мне было удобнее.

— Я тогда считал, что случившийся казус из-за того, что не отошел от метки правителя. Попробовал вновь, на этот раз без алкоголя. И хоть желание бурлило во мне, но ничего не функционировало. Долгое время молчал. Ни с кем не мог поделиться, стыдился своего недуга. Я готов был умереть и бросался в самую гущу событий. Удивительно, как меняются приоритеты, когда ты становишься недееспособным ниже пояса, — Орэт криво улыбнулся и вернул ногу на подушку. — Со мной всегда был Радгар, он тоже не жалел себя, рисковал. В одной из битв мы попали в засаду, нас окружили враги, оторвали от наших и пленили. Им нужны были разведданные, и нас пытали. Мы не сдали своих. Готовы были к смерти оба. Тогда-то Радгар и признался, что я не один такой недееспособный. И там мы поняли, что всё из-за призыва. Нас прокляли.

— Вас спасли из плена? — села под его бок, теперь умывала лицо и счищала волосы от пыли и веток.

— Да, король своих лучших воинов не бросает. Каким бы жёстким ни был Алард, в первую очередь он ценит верность и отвагу. За эти качества мы и смогли стать ближе к королю. Завоевать его поддержку. И ни разу за эти годы не дали ему усомниться в нас.

— Алард? — опять зацепилась за знакомое слово.

— Так зовут короля.

— А эта Печать Тьмы. Её ставит кто-то специально нанятый? — осторожно спросила, прощупывая почву.

— Нет, — нахмурился Орэт и неосознанно потёр руку с брачной меткой. — Он принимает решение, озвучивает сроки, и на руке выжигается чёрное клеймо. Как замок, что запирает сознание в теле. Это больно.

Накрыла его пальцы ладонью и сжала. Орэт перевёл взгляд, грустно улыбнувшись.

— Ты необычная, Натали, — Мужчина высвободил конечность и провёл шершавыми пальцами по щеке. Заправил локон за ухо и заворожённо смотрел. — Если бы я тогда не струсил. Если бы плюнул на всё и привёз в свой дом. Уверен, ты бы ждала меня с войны.

— Вылью грязную воду. Сможешь надеть хотя бы пижамные штаны?

Мне стало немного неловко. Соскочила с дивана и заметалась от тазика к грязным тряпкам. Пока я носилась, прибиралась в гостиной, разогревала суп и ставила чайник, Орэт с горем пополам надел мягкие штаны и снова лёг.

— Тебе нужно немного поесть, — поставила поднос с горячими блюдами на угловой столик и опять присела рядом.

Орэт спал. Не хотелось будить, но мне не нравилась его бледность. Да и капли пота стекали с висков. Потрогала лоб. Горячий. Даже обжигающий. Нужно срочно сбить температуру. Оставив поздний ужин, опять побежала за тазиком и полотенцами. На этот раз села обтирать его холодной водой с каплей уксусной эссенции.

Через час постоянных холодных обтираний температура пошла на спад. Честно сказать, я очень устала и, облегчённо выдохнув, села под бок пациента.

— Борись, Орэт. Выживи! — прошептала, смотря на спящего красавца, погладила по руке с брачной вязью. — Если Богиня не избавит тебя от проклятья, мы познакомимся заново. Возможно, сможем полюбить друг друга и построить семью. Главное — выживи!

Ещё через час Орэт начал бредить. Он метался, выкрикивал грубости и размахивал руками, будто отбивался от кого-то. Похоже, ему снилась война. Я старалась успокоить его, гладила по волосам, шептала, что он дома и не один. Но он не понимал этого. Когда в очередной раз подошла успокоить его, Орэт грубо оттолкнул меня. Я не устояла и упала на ковёр, ударяясь виском об острый угол стеклянной столешницы журнального столика. Перекатилась на задницу, держась за рассечённую бровь. Конечно,