Пржевальский отправился в Петербург, где опять окунулся в научный мир и встречался с его представителями.

В 1875 году 8 января ИРГО присудило ему Константиновскую медаль, Пыльцову – малую золотую, а казакам Чабаеву и Иричинову – бронзовые медали. А накануне 10 октября 1874 года Берлинское географическое общество избрало Пржевальского своим почётным членом. В ноябре 1874 года Парижский географический конгресс обратился к путешественнику с просьбой принять участие в его работе. В этом же месяце вышел 1-й том его новой книги. Теперь ему прибавился ещё и приятный труд – подношения его книги различным именитым лицам. Всего было продано таким образом 118 экземпляров.

Мечтая о новом путешествии, Николай Михайлович приступил к разработке его плана. Пыльцов по причине своей женитьбы, теперь стал не подходящим товарищем для предстоящей экспедиции, и потому Николай Михайлович пригласил Н. Я. Ягунова, окончившего к этому времени юнкерское училище и произведённого в офицеры.

Федор Леопольдович Эклон

Одновременно с этим он, по поручению Николая Михайловича, занялся поисками второго спутника в предстоящее путешествие. Впрочем, он сознавал, что вполне подходящего человека найти очень трудно. Спутник, по его мнению, должен быть человеком сам по себе хорошим и привязанным всею душою к общему делу, а члены экспедиции должны составлять одно общее целое, и связаны братской дружбой. «Тогда, – говорил Пржевальский, – все труды и лишения, все неприятности от местного населения, – все это легче бы переносилось и менее бы чувствовалась отчуждённость от родных и цивилизованного мира. Во избежание того, чтобы изъявивший своё желание не сделал этого из одного расчёта на возможность сделать блестящую карьеру»[203].

Наконец, его выбор пал на 18-летнего юношу Фёдора Леопольдовича Эклона, сына одного из служащих при музее в Варшаве, недавно окончившего 4-класса гимназии. Побеседовав с Эклоном весь вечер, Николай Михайлович нашёл в нём все требуемые качества для путешественника, и пригласил его на обучение к себе в Отрадное на всё лето. Ожидая Ягунова, он получил горестное известие что, купаясь в Висле, его соратник по путешествию утонул. Это известие сильно потрясло Пржевальского, и он взял на всякий случай дополнительно спутника, портупей-юнкера Евграфа Повало-Швыйковского, а впоследствии – прапорщика, которого он знал с детства: мать Швыйковского имела небольшое поместье по соседству с Отрадным.

Желая подготовить будущего помощника, Николай Михайлович отправил Эклона в Варшаву, поручив над ним опеку своему другу И. Я. Фатееву. И 24-го октября 1874 г. молодого юнкера, выдержавшего экзамен, зачислили в Самогитский полк[204].

Учёные Европы приглашали его в Париж на международный географический конгресс, текущие отчёты о путешествии, занимавшие массу времени, не позволили ему отправиться на это важное мероприятие. Тем не менее, в августе 1875 года на втором заседании конгресса было единодушно решено вручить Пржевальскому «Почётную грамоту». В её препроводительной части президент конгресса вице-адмирал Камиль Клеман де Ла Ронсьер-Ле Нури писал: «Важные открытия, сделанные Вами во время путешествия по Монголии и стране тангутов, признаны международным жюри достойными исключительной награды. Благодаря Вам успехи в географии этих земель имеют настолько важное значение для науки, что отличия, предусмотренные в уставе общества, не могут соответствовать Вашим заслугам».

Одновременно с этим французское министерство народного просвещения избрало его своим почётным сотрудником и прислало золотой знак «Palme d’Academie». Труд по обработке материалов путешествия, сильно затянулся, поэтому в августе Пржевальский окончил разработку метеорологических журналов и засел за окончание описания фауны.

Золотой знак «Palme d’Academie».

Составление планов на новую экспедицию

Материальное обеспечение. В путь

Когда всё было готово, рукопись была сдана в типографию и Николай Михайлович приступил к подготовке в новые путешествия.

В январе 1876 года Пржевальский составил план своей будущей экспедиции:

– весну 1876 г. он предполагал провести в Кульдже и соседних с ней районах Тянь-шаня;

– лето на озере Лоб-нор;

– осень в пустынях Тарима между озёрами Лоб-нор и Куку-нор;

– на зиму намеревался идти в Тибет в Лхассу.

Огромное по своей площади пространство, имело неизведанные пустыни, степи, горные хребты и вершины, озёра и реки. На их рельефах обитало множественное разнообразие животного и растительного мира, находящегося во власти уникального климата, и всё это в совокупности представляло огромный интерес для мировой науки.

По приблизительному расчёту стоимость такой экспедиции должна была составить около 36 тыс. руб. но сведущие люди советовали, в виду весомости этой суммы, просить вначале только 24 тыс. руб. на два года, а позже, как посоветовали ему, продлят ещё на год.

Николай Михайлович внимательно все проанализировал, и в январе 1876 год представил в ИРГО докладную записку с изложением составленного им плана с учётом финансовых затрат[205].

Получив одобрение от учёных, военных и МИД, ИРГО выступило с предложением к президенту общества, обратиться с ходатайством к Императору о выделении необходимой суммы путешественникам из средств Государственного казначейства (24.740рублей). – Ответ был положительный.

Офицеры Генштаба вручили Николаю Михайловичу уникальный штуцер работы Ланкастера, специально заказанный в Лондоне через военного агента генерала А. П. Горлова, который сам принял участие в сборе средств на это оружие для экспедиции. В то время во всей Европе было только три таких ружья. «Такое ружье, – с гордостью говорил Пржевальский, – есть только у Наследника». Это подтверждалось тем, что стволы были математически выверены; калибр и пуля были как у Бердана, прицелов два: один на 130, а другой на 400 шагов; патроны велики: раза в два длиннее, чем у Бердана.

Ружье Purdey, принадлежащее Н. М. Пржевальскому

Пржевальский сидел над корректировкой своего труда, а в это время… 20 февраля его пригласили принять участие в заседаниях комиссии по колонизации Амурского края, которая ежедневно работала до полуночи.

«За колонизацию Амура я ратовал. Должно быть, мои разъяснения понравились председателю (товарищу министра внутренних дел), и он просил меня принять участие и в „Комиссии по устройству быта евреев под председательством князя Лобанова-Ростовского“ по еврейскому вопросу. Отпирался я ничего-незнанием про евреев –  ни к чему не повело», – писал он 21 февраля 1875 г. Эклону.

Времени не теряя даром, Пржевальский приобретал за личные деньги часы «луковица» для китайских чиновников, а также известил письмом консула в Урге Я. П. Шишмарёва, чтобы тот подыскивал ему хорошего переводчика, а также ещё нескольких опытных и надёжных казаков для конвоя. Великий Князь Николай Николаевич-младший, зная охотничью страсть Пржевальского, подарил ему маститую охотничью собаку легавой породы.

В конце мая, Пржевальский со своими спутниками выехал из Отрадного в Москву, через Пермь, где они задержались, ожидая пополнение своего багажа