Они хотят повторить прошлый сценарий, где я теряю ребёнка?

В чём смысл?

Сходу на ум ничего не приходит. Я подумаю потом…

— Никогда! — я пытаюсь вывернуться, но Кристан легко удерживает меня в кресле.

— Способность к деторождению не зависит от желания, — Кристан щекочет дыханием затылок.

— Пустите! — дёргаюсь я.

Умные мысли не провоцировать Кристана испаряются. Да, он не терпит неповиновения, и сопротивление только раззадорит его, но терпеть никаких сил. Его пальцы до боли впиваются в плечи.

— Пусти, Кристен, — вмешивается Лоуренс. — Мы и так тебя отвлекли. Я провожу Юджин… в нашу спальню… до результата.

Лоуренс окидывает меня откровенно раздевающим взглядом.

— Не беспокойся, Лор, — хмыкает Кристен. — Ты с самой простой задачей не справился, а Юджин девушка неопытная, в отличии от твоих обычных пассий, сама ничего не сделает, ей нужен кто-то, кто умеет быть мужчиной.

Уроды. Оба. Да вообще все Гельдерны. Хоть бы один нормальный попался…

— А если бы на моём месте оказалась ваша мать или сестра?

— Но ты, Юджин, не мать и не сестра, — усмехается Лоуренс.

— Моя сестра, — Кристен чуть ослабляет хватку но не отпускает, — никогда не окажется в таком положении, потому что она умеет о себе позаботиться. Год назад она прошла испытание и доказала, что достойна пройти высшее посвящение. Если бы она оказалась на вашем месте, половина родовых земель уже было бы уничтожено.

Преувеличивает. Я верю, что боевой маг может разнести обычное здание, но не резиденцию, защита которой совершенствовалась столетиями.

— Мразь. И я не про леди.

— Что касается моей матери, то, заверяю вас, Юджин, именно в таком положении она и была, пока не ушла в Чертоги Белогорья, и именно её пример научил нас с сестрой, что слабость не может быть прощена.

Он ещё больший урод, чем я думала.

— Кристен, разве твоя помощь сейчас не нужна дяде, например?

— Нет, не нужна, — усмехается он.

Наконец его ладони исчезают с моих плеч, и я свободно вздыхаю, только вот оставлять меня в покое никто не собирается. Лоуренс подаёт мне руку.

— Лор, Кристен ясно сказал, возьмёт леди под свою ответственность, — вмешивается мой бывший и, вероятно, будущий муж.

Лоуренс опускает руку:

— Ты пожалеешь, Юджин.

Почему я-то?

Вслух я не спрашиваю.

Лоуренс первым покидает гостиную. Я провожаю его взглядом и только поэтому успеваю увидеть, как в коридоре он подхватывает первую попавшуюся под руку горничную. Видимо, сорвётся на ней.

Бывший муж тоже встаёт, и я понимаю, что остаюсь Кристеном наедине, только помешать этому я не могу. Бывший муж уходит и плотно закрывает за собой дверь. Кристен останавливается передо мной, и я отклоняюсь, вжимаюсь в спинку кресла. Становится страшно. Я почти готова повторить цепочку усыпляющих рун. Использовать козырь я смогу один единственный раз. Сейчас? Кристен протягивает руку и лишь задумчиво проводит подушечкой большого пальца по моей щеке, будто оценивает, насколько привлекательно для него моё лицо.

Он собирается прямо здесь?!

К счастью, нет. Он убирает руку, и я снова могу дышать.

Мой испуг ему явно не понравился, но в то же время успокоил — Кристен брезгливо кривится:

— Вот и всё твоё сопротивление, Юджин?

— Вы…

— Веди себя хорошо, и твоя жизнь будет мало отличаться от той, которую ты вела, будучи компаньонкой дочери герцога. Неподчинения я не потерплю.

— Чтобы ребёнок был здоровым, будущая мама должна сохранять хорошее настроение.

— Сохраняй, — кивает Кристен, и я окончательно убеждаюсь, что никакой ребёнок на самом деле ему не нужен.

Гельдерны собираются повторить то, что было — надеть на меня кольцо, когда я забеременею. Я потеряю ребёнка. Но в чём смысл…?

Кристен звонит в колокольчик, и в гостиную тотчас входит горничная. Она без дополнительных указаний сразу же подходит ко мне, забирает дорожную сумку. Я давлю в себе порыв схватиться за ремешок и не позволить. Пусть думают, что у меня в сумке сменная одежда, мелочёвка, ничего ценного. Схватившись за сумку, я только привлеку внимание, и вещи начнуть проверять. Нет уж.

Я поднимаюсь и послушно следую за горничной, а Кристен садится в кресло, закидывает ногу на ногу и достаёт сигару.

Можно выдохнуть?

Следуя за горничной, я стараюсь смотреть в пол, чтобы не показать, что узнаю интерьер и скрыть обуревающие меня эмоции. Какая ирония! Меня ведут в боковое крыло, то самое, где я провела десять лет. В тот раз комнату мне выделил супруг, в этот раз, видимо, он же, поэтому комната будет та же самая. И я не ошибаюсь. Мне смеяться или плакать?

Я задерживаюсь у входа, чтобы взять себя в руки.

Сейчас горничная поставит мою сумку на комод, возможно, разберёт вещи и затем уйдёт. Как только я останусь в одиночестве… Я ещё не знаю, что именно предприму, но что-то точно сделаю.

Горничная действительно ставит сумку, но не на комод, а убирает её за трюмо прямо на пол, то есть разбирать вещи явно не собирается. Вроде бы хорошо, что она не тронет зеркало, но как-то странно.

— Принеси мне чаю с мятой, — прошу я. — Как тебя зовут?

То, что она не представилась, для слуги большая ошибка. Пленница или нет, я всё ещё леди, и обращение со мной должно быть соответствующее.

— Рия, леди, — горничная склоняет голову. — Я к вашим услугам.

А где извинение за ошибку?

— Принеси мне чай с мятой, — повторяю я.

— Простите, леди, но у меня другие указания. У нас очень мало времени, чтобы подготовить вас к визиту лорда Гельдерна. Пожалуйста, проходите в ванную. Я помогу вам раздеться.

Ни в какую ванную я идти не хочу, но я не сомневаюсь, что при отказе меня затащат в воду силком, поэтому уступаю, позволяю забрать у меня платье, нижнюю сорочку. На тёмную тропу в конце концов и голышом можно ступить. Понять бы, как её открыть. Чтобы пробить защиту, установленную на резиденции, потребуется… жертвоприношение? Я не готова убить человека, по крайней мере вот так расчетливо и хладнокровно.

Вода тёплая, и я погружаюсь с головой. На выдохе булькают пузырьки, и, как только воздуха начинает не хватать, я выныриваю.

Горничная, опустившись на деревянную табуретку, осторожно выливает мне на волосы шампунь и начинает бережно взбивать пену. Надо же… В прошлом мне такой заботы не перепадало, ухаживала я за собой сама, благо горничные не только убирались, но и исправно пополняли запас баночек и флакончиков.