Получение принцем Иоанном замков Виндзора и Воллингфорда не могло остаться незамеченным. На собрании совета в Лондоне в марте, вероятно, в тот же день, когда встречались архиепископ Джеффри и епископ Гуго, обсуждались и меры сдерживания принца. Во время заседания прибыли гонцы от Гийома Лоншана, высадившегося на тот момент в Дувре и прибывшего в замок к Мэтью де Клэру и своей сестре.

Посланники приветствовали королеву и всех государственных мужей от имени Лоншана и сообщили, что канцлер восстановлен в правах папского легата и ожидает возвращения ему должности и всех владений, которых был лишен. Говоря проще, Лоншан прибыл, чтобы восстановить утраченную власть.

Несмотря на осуждение юстициариями поведения принца Иоанна, было немедленно постановлено, что он действовал законно, как «суверенный правитель королевства». Об этом поспешили уведомить Иоанна, послав к нему гонцов в Воллингфорд, и он «лишь посмеялся над бесполезностью заседания Совета». Все претензии к Иоанну были забыты; знать и духовенство восхваляли его, поскольку он был их единственной силой против канцлера.

Когда они попросили его совета, Иоанн ответил: «Этот канцлер ничего не боится и не ищет дружбы ни одного из вас, ему не хватает лишь моего расположения. Пусть принесет мне 700 фунтов в течение недели, и я не буду вмешиваться в ваши с ним распри. Вам известно, что деньги мне нужны; умный все поймет с полуслова».

Ричард из Девайса представляет все происходящее скорее как шутку. Перспектива создания альянса между принцем Иоанном, учитывая привилегированность его положения и контроль надо большей частью страны, и Лоншаном, не утратившим еще милости короля и папы, представляла серьезную угрозу существующему правлению.

Канцлер согласился на вымогательство принца и отправил ему 500 фунтов за сохранение нейтралитета. Королева, юстициарии и епископы отправили Лоншану послания с предостережениями и советом не совершать опрометчивый шаг и немедленно покинуть Англию, если ему дорога собственная жизнь. Без поддержки принца канцлеру не на что было надеяться, потому 3 апреля он отплыл от берегов Англии.

Гуго де Пюйсе, епископ Дарэмский, был вновь призван оказать услугу государству и сыграть роль миротворца в Нормандии. Прошедшей зимой два кардинала, посланники папы, сделали попытку проникнуть в Нормандию, чтобы урегулировать конфликт между архиепископом Руанским и Гийомом Лоншаном, однако констебль Жизора и сенешаль Нормандии Гийом Фицральф запретили им приближаться к герцогству. Они громко заявили, что ни один легат папы не имеет права пересекать границу Нормандии без позволения на то короля Ричарда. Простые люди поддержали сенешаля и с палками вышли на улицы, готовые прогнать кардиналов. Тем пришлось попрощаться с идеей попасть в Нормандию, однако они отлучили сенешаля и кастеляна от церкви и пригрозили интердиктом всему герцогству. Позже кардиналы нашли убежище в Париже у короля Филиппа.

Королева Алиенора и юстициарии бросились за помощью к Гуго, считавшемуся опытным дипломатом, и просили его уговорить легатов отменить решение об отлучении. Гуго ответил, что не покинет Англию, пока не будут урегулированы проблемы его друзей в Йорке. Генри Маршал, декан собора в Йорке, казначей Бушар де Пюйсе, каноники капитула Йорка Гуго Мёрдок и Адам Торновер, Питер Рос, архидьякон Карлайл были отлучены архиепископом Йоркским от церкви, он также лишил их дохода с должностей. Гуго требовал, чтобы его друзьям вернули деньги, только тогда он готов выехать в Нормандию. Юстициарии отправили Джеффри приказ, повелевая именем короля незамедлительно все исполнить. Также они велели Уильяму де Стутевиллу, одному из юстициариев, имевшему значительные владения в Йоркшире, проследить за выполнением Джеффри их приказа, а в случае неповиновения лишить его дохода с церковных владений.

Архиепископ Джеффри заявил, что не отдаст свои деньги людям, отлученным от церкви, пока те босыми не придут в храм для покаяния, и обещал, что определять, как с ними поступить, будут каноники капитула Йорка. Решению подчинились все, кроме Генри Маршала, и архиепископ даровал им прощение, благословил и принял заблудших овец в лоно церкви. Генри Маршал был непреклонен. «Он с вызовом выступил против архиепископа», который в ответ «бросал ему в лицо проклятие за проклятием», а затем приказал не служить в храме Йорка, не зажигать свечи и не бить в колокола, пока Генри не покинет город.

Удовлетворенный тем, что требования его исполнены, епископ Гуго отправился в Париж на встречу с легатами. Однако кардиналы отказались снять наложенный запрет на проведение церковных процедур до тех пор, пока сенешаль не позволит им въехать в Нормандию, а тот, в свою очередь, отказался дать разрешение, пока не получит приказ от короля Ричарда. К счастью, вмешался папа Целестин и снял наложенный кардиналами интердикт и повелел легатам держаться подальше от Нормандии.

Эмиссары архиепископа Джеффри и епископа Гуго тем временем добрались до Рима. К сожалению, Джеффри, стесненный на тот момент в средствах, не передал с ними достойные папы дары. А потому весной 1192 года Целестин III отправил послания епископу Гуго Линкольнскому, епископу Гилберту Рочестерскому и аббату Бенедикту из Питерборо, в котором повелел отлучение от церкви, наложенное Джеффри на Гуго де Пюйсе, считать недействительным. Он также дал распоряжение выяснить, правда ли то, что архиепископ дал приказ сломать алтари и разбить чащи для причастия, которые использовались Гуго и другими духовными лицами во время мессы. Если факт будет установлен, Целестин III давал позволение Гуго де Пюйсе не приносить присягу верности архиепископу Йоркскому.

Об этом узнали и в Нортгемптоне, однако по совету епископа Гуго Линкольнского было решено держать все в тайне до 1 сентября, а потом и до 14 октября. К этому времени многие уже устали от пустых споров, а епископ Гуго Линкольнский смог повлиять на обе стороны конфликта. Как пишет Джервейс Кентерберийский, «повеление повторно дать клятву верности архиепископу» Гуго де Пюйсе было отозвано, что, вероятно, означает, что Гуго Линкольнскому удалось найти выход из затруднительного положения, чтобы не ранить обостренное самолюбие участников конфликта.

В то время как положение короля осложнялось, эти ссоры казались бессмысленными более, чем прежние. 2 сентября противостояние Ричарда и Салах ад-Дина было приостановлено, и 8 октября король покинул Акру. Перед Рождеством в Англию стали возвращаться участники Крестового похода, надеявшиеся, что их встретит их храбрый король. Когда их спросили о Ричарде, воины ответили: «Нам ничего не известно, но мы видели, как он взошел на корабль в Бриндизи, в Апулии».

Пока по Англии ходили слухи о том, что происходит с Ричардом, император Генрих VI, человек холодный и беспринципный, написал королю Франции Филиппу и сообщил ему не без доли злорадства, что Ричард был схвачен при попытке пересечь границу Австрии. Герцог Австрии Леопольд V, враг Ричарда со времен осады Акры, отправил его в тюрьму недалеко от Вены.

Император даже не пытался скрыть свою радость; король Англии был трофеем высочайшей ценности. Он был шурином герцога Саксонии Генриха Льва, занимавшего место лидера валлийцев, с которыми император яростно сражался; он был также врагом Танкреда, короля Сицилии, и Генрих VI давно пытался захватить его трон; кроме того, Ричарда ненавидел король Филипп, которого император тоже желал подчинить себе. Генрих полагал, что с помощью Ричарда сможет кратчайшим путем достигнуть всех целей, и собирался использовать ситуацию с наибольшей для себя выгодой. Тот факт, что Ричард, находясь в Крестовом походе, был под защитой святой церкви, ровным счетом ничего не значил для Генриха; в прошлом он уже не раз бросал вызов папе и смеялся, узнав о своем отлучении от церкви.