Иоанн сделал единственный из возможных выгодных ему ходов, заявив, что брат никогда не вернется. Аргументы его звучали вполне убедительно, и многие верили принцу. Юстициарии осознали, что принц Иоанн все еще является первым претендентом на трон, и человек, находящийся в осажденном ими замке, однажды может стать их королем.

Джервейс Кентерберийский, не питавший любви к Готье де Кутансу, обвиняет его в том, что принимаемые действия во время осады Виндзора были половинчатыми, так как в замке с принцем находились некоторые его сторонники. Возможно, этот факт повлиял на нежелание юстициариев идти до конца в стремлении наказать Иоанна, и они постепенно стали склоняться к мысли начать переговоры.

Ситуация несколько прояснилась с прибытием Губерта Уолтера, епископа Солсбери, непосредственно из Германии от короля. Епископ был приближенным архиепископа Болдуина в походе на Святую землю, находился рядом в момент его кончины, а затем стал преемником и первым церковным лицом войска крестоносцев. Губерт заслужил уважение и был почитаем особенно за то стремление, с которым пытался облегчить муки солдат во время битвы при Акре. Он играл ведущую роль в переговорах с Салах ад-Дином, благодаря ему армия получила передышку в сентябре 1192 года. По пути домой, на Сицилии епископ узнал о пленении короля и поспешил к Ричарду.

Король сделал Уолтера своим посланником и отправил в Англию, куда тот и прибыл 20 апреля, доставив новости, к сожалению далеко не обнадеживающие. Ричард так и не встретился с императором; его держали в замке Трифельс, в Баварии; он надеялся выкупить свою свободу, но сумма в 100 000 марок была предварительной, к тому же он сомневался, что Генрих его освободит. Губерт был уверен лишь в одном: если король и сможет откупиться от императора, то сумма будет огромной. В сложившейся ситуации было необходимо, чтобы в Англии установился мир и покой и были предприняты максимальные усилия для сбора всех средств, которые только возможно найти.

Вероятно, по совету епископа Уолтера юстициарии, еще недавно намеревавшиеся взять Виндзор, приняли решение о заключении перемирия с Иоанном, по крайней мере до Дня Всех Святых 1 ноября. Иоанн, понимавший, что ему в любом случае не удастся сохранить замок, согласился отдать Виндзор, а с ним и замки в Воллинфорде и Пике матери с условием, что они будут возвращены ему, если брат не будет освобожден. К безграничному разочарованию епископа Гуго де Пюйсе, готового захватить замок в Тикхилле и доставить себе величайшую радость, принц получил его обратно, как и замок в Ноттингеме.

Настал день, когда пришла новость от короля, которую все с нетерпением ждали. 19 апреля он написал послание, в котором сообщал «драгоценной матушке Алиеноре, королеве Англии, своим юстициариям и всем преданным подданным», что после отъезда епископа Уолтера прибыл «Наш дорогой канцлер Гийом, епископ Или», которому удалось договориться о встрече Ричарда и Генриха VI в Агно, где было достигнуто соглашение о «взаимной и нерушимой любви». Основным можно считать положение, в котором говорилось, что Ричард останется в плену, пока не будет выплачена основная часть выкупа – 70 000 марок. Далее следовали увещевания собрать как можно больше денег и инструкции, как их необходимо передать.

Король призывал юстициариев стать примером для остальных представителей нации и проявить щедрость и великодушие ради своего короля. Им предписывалось изъять все запасы золота и серебра у церкви с условием, что они будут возвращены после его освобождения. Заложников, гарантировавших, что будет выплачена и оставшаяся часть суммы, предстояло выбрать королеве Алиеноре из числа лучших баронов и срочно отправить в Германию, в чем должен был оказать помощь канцлер Лоншан, предполагавший выехать в Англию сразу после окончания переговоров. Собранные для выкупа средства должны быть переданы королеве и тем людям, которых она выберет лично. Также король требовал выслать ему список людей, которые внесут деньги, с указанием как имен, так и сумм, дабы возможно было «оценить Наш размер признательности».

Королева и юстициарии принялись разрабатывать меры для сбора выкупа. Казалось, все запасы Англии были изъяты королем перед отъездом в Крестовый поход, а затем Лоншаном с целью собрать денег для короля, который нес большую часть расходов и платил зарплату почти всему войску. Теперь же предстояло собрать сумму, находящуюся за пределами возможностей. Было принято решение, что миряне и клирики, освобожденные до того времени от всех требований, если не брать в расчет «Саладинову десятину» 1188 года, должны заплатить четверть своего годового дохода, а каждый рыцарь 20 шиллингов. Церковь была лишена иммунитета и обязана отдать все запасы золота и серебра, как повелел король Ричард, а цистерцианские аббаты и люди Гилберта Сэмпрингема, которым по правилам ордена не полагалось иметь золото и серебро, должны были отдать всю шерсть, произведенную за год.

Сбор средств для выкупа начался незамедлительно, и к Михайлову дню из всех частей страны в Лондон были доставлены нужные суммы. Сундуки хранились в соборе Святого Павла, ответственность за их охрану была возложена на Губерта Уолтера, епископа Лондонского Ричарда, Гийома, графа Арундела, графа Гамелина де Варенна, дядю короля и лорд-мэра Лондона Генри Фицайлвина, кроме того, на всех была личная печать королевы Алиеноры и архиепископа Руанского.

Тем временем король отправил послания своей матери, епископам южных провинций и монахам Кентербери, в которых сообщил, что архиепископом Кентербери будет избран Губерт Уолтер. Епископ Лондонский, как глава провинции, повелел монахам и епископам явиться в Лондон в воскресенье, 30 мая для проведения выборов. Монахи, ревностно относящиеся к попранию своего права, избрали Губерта в субботу и отправили приора Джеффри в Лондон сообщить об их решении.

Епископы, с не меньшим усердием оберегавшие свои привилегии, не посчитали выборы, проведенные монахами, действительными и отправились на процедуру в Лондон, как и приказал архиепископ. Королева проявила уважение к решению короля, и даже главный юстициарий, Готье де Кутанс, метивший на эту должность, смирился и признал назначение архиепископом Кентербери Губрета Уолтера.

Ричард, хорошо узнавший Уолтера в Крестовом походе, испытывал к нему почтение за усердие, преданность и обеспокоенность положением простых солдат, уважал его дипломатические способности, проявившиеся во время переговоров с сарацинами, превыше всего, его административный гений. Немало епископов Англии обладали большими знаниями, чем он, иные, как, например, епископ Гуго Линкольнский, производили впечатление человека более благочестивого, но никто лучше не разбирался в общем праве, не обладал притягательностью, умением организовать людей и вести за собой, что чрезвычайно важно для государственного мужа. Губерт не был человеком, воспитанным в обители, получившим воспитание в мире, далеком от истинных реалий жизни, он обладал практическими знаниями и опытом, накопленным среди простых людей, что и сделало его столь любимым крестоносцами, он с легкостью справлялся с насущными проблемами и решал вопросы со знанием дела.

Впрочем, в определенном смысле воспитание и образование оказали на него воздействие, но он не был теологом, досужие мысли и теории ничего для него не значили. Также не старался Губерт казаться благочестивым до святости. Современники считали его алчным гордецом, жаждавшим власти, беспринципным и хвастливым.