спрятав лицо в ладонях, и зарыдал так горько и безнадежно, что мы с Гариком ошарашенно на него уставились.

– Не может быть! Нет! Вы дурите меня! Что за…

Денис разразился трехэтажной матерной конструкцией. Мне пришлось взять всю волю в кулак, чтобы самой не распсиховаться и не выругаться. Вместо этого я спокойно и как можно мягче сказала:

– Увы, я бы хотела ошибаться. Но дело обстоит именно так. Пожалуйста, успокойтесь и возьмите себя в руки. Вы можете помочь нам найти того, кто это сделал.

Так всегда говорят киношные детективы, а я в работе старалась избегать этой формулировки. Именно ее киношность сводила на нет всю серьезность и трагизм происходящего. Но сейчас эти слова сами вырвались у меня. Словно я верила, что все это нереально, и мне, задремавшей на палубе «Москвы», приснился нелепый кошмар про убийство.

– Как? – воскликнул Денис, выкатив на меня глазища, которые, как я вдруг заметила, были невероятного водянисто-голубого оттенка.

– Если все вспомните и расскажете нам. Полиции добираться до нас два часа. А сейчас по горячим следам, по вашим показаниям и воспоминаниям, мы можем найти преступника или хотя бы приблизиться к его поимке.

Денис отчаянно замотал головой:

– Но я не помню ничего важного. Мы приплыли сюда, переоделись и пошли на пляж. Поиграли немного в волейбол. Витька ушел за водой. А потом прибежал Гарик. С Викой я на острове вообще не сталкивался.

– Сколько времени прошло с того момента, как ушел Виктор, и до того, как появился Гарик?

– Минут пятнадцать.

Я обернулась к Гарику.

– Значит, Виктора совершенно точно убили после Вики. Когда мы были у ее тела, он пошел за водой.

– Что нам это дает? – спросил Гарик.

– Пока ничего. Не знаю. У меня каша в голове… и жарко. Ничего уже не соображаю.

Я схватила со стола бутылку воды, отвинтила крышечку, но тут Денис перестал рыдать и одним быстрым движением выбил у меня из рук бутылку.

– Вы что оба себе позволяете? Пришли тут в номер, пьете мою воду. Заявляете, что мои друзья мертвы. Приедет полиция, с ними и буду говорить. И нечего мне задвигать, что ты действуешь с разрешения ментов. Мне известно, кто ты такая!

Я не смогла скрыть удивления.

– Да ну?

Денис сложил руки на груди, отчего мышцы на бицепсах вздулись, как воздушные шарики.

– Этой весной был рейд в нашем клубе, и я тебя видел. Да, ты тусовалась с полицией, но ментовской формы на тебе не было. Ты приехала, чтобы поговорить с каким-то наркошей, и спрашивала об этом разрешения у какого-то полковника.

– Подполковника, – поправила я, – хвалю за наблюдательность. Но этот подполковник мой близкий друг. В данный момент он на пути сюда со своими «ментами», как ты выразился. И я бы очень не хотела ему рассказывать, что ты себя плохо вел. В конце концов, возможность грохнуть своего дружка у тебя была, разве не так?

– Да ты че говоришь такое? – взревел от негодования Денис. – Как у тебя язык повернулся ляпнуть такое, стерва?

Гарик угрожающе придвинулся к нему:

– Эй! Следи за языком!

– Да пошел ты!

– Сейчас ты пойдешь!

– Че сказал?

Мне стало невыносимо смешно от этой детсадовской потасовки, но я сообразила, что расхохотаться будет неуместно. Оба парня вскочили и застыли напротив друг друга в характерной боевой позе.

Сдерживая смех, я оттолкала Гарика подальше от свидетеля.

– Тихо! Мне не пятнадцать лет, чтобы на такое обижаться.

Я вернулась на свое место и снова села напротив Дениса, который тоже вернулся в кресло и виновато отвел глаза.

– Ладно, молодой-красивый, не кипятись, – примирительным тоном произнесла я. – Допустим, ты Виктора не убивал.

– Не «допустим», а не убивал!

– Но у тебя самого есть соображения, кто из присутствующих мог это сделать?

Денис молча посидел минуту, раздумывая над моими словами.

– Нет, – нехотя выдавил он, – некому было.

– Но кто-то все же это сделал. И судя по тому, как обставлено убийство твоего друга – а обставлено оно как стопроцентная месть, – корни случившегося надо искать в прошлом. Так какие конфликты были у Виктора с присутствующими?

Денис хмуро глянул исподлобья. Слез на глазах уже не было видно, но он выглядел так, будто за последние пять минут постарел на десять лет.

– Хитро. Я вам – конфликт, вы мне – срок?

– То есть конфликт у Виктора был только с тобой? – спросила я.

– Конечно, нет. Люди всегда ссорятся, это нормально. Может, ты и своего дружка подозревать будешь? – Денис обернулся к Гарику, который устал стоять и присел на ручку обитого плюшем кресла, – скажешь, у тебя никогда не было ссор с Витькой?

– Были, – пожал плечами Гарик. На Дениса он не смотрел – разглядывал планки ламината на полу, – но такого, за что можно убить, что-то не припомню.

– Черт, – горько засмеялся Денис, – выходит, я и впрямь первый кандидат на нары.

– Расскажи, в чем дело, – попросила я, – если ты ничего не утаишь и действительно ни в чем не виноват, я смогу докопаться до истины. Тебе ничего не будет угрожать.

– С чего это? Типа, менты к тебе прислушаются?

– Прислушаются. Менты – мои друзья. Выкладывай.

Я видела, как было тяжело Денису решиться на рассказ. Он хмурился, тер руками мясистую переносицу и лоб. Я просто села поудобнее и принялась ждать.

Через пять минут он заговорил.

* * *

Она была другой. Все женщины до нее растворились в тумане, исчезли, изгладились из памяти, не оставив следа. Денис и не знал, что так бывает.

Любовь для него была словом, которое до определенного времени не имело подтверждения в виде какого-то внятного чувственного ощущения. Как формула из учебника по физике. Вроде и понятно, что имеется в виду, но представить сложно.

Физику Денис не любил. И в любви не разбирался. Понимал только одно – с Викой хочется быть все время.

Они